Двойное искушение

– Вы бывали в Лувре? - оживилась Селеста. - Знаете, все почему-то без ума от Моны Лизы, но мне всегда больше нравились египетские древности. И еще греческие статуи. Помните статуи?

Нет, с головой у Селесты все было в порядке, но Трокмортон не знал, радоваться ли тому, что у его дочерей будет умная гувернантка, или печалиться о дальнейшей судьбе младшего брата.

– Я хорошо помню эти статуи, - ответил Трокмортон. - Полагаю, вы не одна ходили по музеям?

– Когда как, иногда и в одиночестве.

– А кем были ваши спутники? - спросил Эллери.

– Наверное, у вас было не слишком много свободного времени, чтобы любоваться греческими статуями, - продолжил Трокмортон, игнорируя реплику брата. - Вы были заняты учебой…

Она обернулась к Трокмортону, не выпуская, впрочем, руки Эллери из своих пальцев.

– Отчего же. У меня было достаточно свободного времени, чтобы вести светскую жизнь. Должна сказать, что в Париже это легче, чем в Лондоне, там другие нравы, и люди из высшего общества не замыкаются в своем узком кругу. У меня в Париже было много знакомых, ведь мсье и мадам, у которых я служила, приглашали меня на все свои приемы. Там я познакомилась с мсье Делакруа, художником, и с мсье Шарко, врачом, который лечит своих пациентов гипнозом, и, конечно, с моим милым графом де Росселином.

Эллери напрягся, словно фокстерьер, почуявший крысу, и неприязненно спросил:

– Кто он такой, этот граф де Розенбуд?

– Росселин, - с улыбкой поправила его Селеста. - О, это джентльмен старой закваски - добрый, щедрый, умный. Я очень многому научилась от него - наслаждаться жизнью, хорошо одеваться, готовить и… уметь посмеяться над собой.

– Я его ненавижу, - мрачно процедил Эллери.

– Графу восемьдесят шесть лет, - заметила Селеста.

Эллери запрокинул голову и громко расхохотался.

– Плутовка! - облегченно сказал он.

«Что ж, пришла пора немного остудить твою голову, братец», - подумал Трокмортон.

– Согласен, Эллери, - небрежно заметил он. - Я подумал то же самое. Наша маленькая мисс Милфорд всегда была плутовкой, такой она осталась и поныне.

– Мисс… Милфорд, - напряженно нахмурился Эллери.

Селеста терпеливо ожидала, когда же в голове Эллери все прояснится и встанет на место, но не дождалась. Тогда она остановила пожилого лакея, проходившего мимо них с подносом в руках, взяла у него бокал шампанского, ягоду клубники и сказала:

– Эрни, как я рада вновь увидеть вас.

Слуга покраснел и нервно покосился на братьев.

– Я тоже рад видеть вас, мисс Селеста. Вы прекрасно выглядите, просто прекрасно.

– Сегодняшний вечер я проведу с отцом, - сказала Селеста, - но завтра утром первым делом отправлюсь на кухню, чтобы повидать всех вас: Эстер, и Арвида, и Брюнеллу… Скажите, фрау Вейланд у нас по-прежнему отвечает за торты и пирожные?

– По-прежнему, - усмехнулся Эрни. - Крутится как белка в колесе.

– Как ни хорошо было в Лондоне и Париже, а дома все же лучше, - сказала Селеста.

Только теперь в голове Эллери все встало на свои места, и он возбужденно воскликнул;

– Дочка нашего садовника! Господи, да это же Селеста Милфорд!

Трокмортона удивила невозмутимость Селесты. Она продолжала пить шампанское мелкими глотками, терпеливо дожидаясь решения своей судьбы. Примет ли ее Эллери или отошлет в крыло дома, отведенное для слуг?

Если говорить честно, то даже потерявшему голову Эллери должно быть понятно, что ее место не здесь. Ведь Англия не Париж, и здесь связь с дочерью садовника просто недопустима.

Желая поставить точку в затянувшейся паузе, Трокмортон медленно процедил:

– Отлично, Эллери. Это так демократично - пригласить дочь садовника на свою помолвку. Право, если не знать о том, что ты английский джентльмен, тебя можно было бы принять за американца.

Но Эллери, очевидно, совершенно потерял рассудок.

– Такая красивая женщина, как Селеста, не нуждается в особых приглашениях, - заявил он, упрямо вскинув голову.

Эрни застыл на месте, едва не выронив от неожиданности поднос.

– Шампанского? - спросил брата Трокмортон. - Клубники?

– Ненавижу шампанское, - вспыхнул Эллери. - И клубнику тоже, у меня от нее сыпь.

– Сыпь? - переспросил Трокмортон. - От которой ты начинаешь чесаться?

– Не желаю обсуждать это здесь и сейчас, - отрезал Эллери. - Лучше скажи, где мне раздобыть немного бренди? Есть в этом доме бренди, черт побери? И сыр. Почему нас пичкают этой дрянью?

– Это не дрянь. Леди Патриция обожает шампанское и клубнику, - терпеливо пояснил Трокмортон, многозначительно глядя при этом на Селесту. - Ты еще не забыл, кто такая леди Патриция? Она твоя невеста.

– Но в таком случае, она должна была бы знать, что у Эллери аллергия на клубнику. Я, например, об этом помню. - Селеста надкусила ягоду и добавила: - Прекрасная клубника, мистер Трокмортон. Надеюсь, как всегда, из оранжерей моего отца?

Напрасно Трокмортон пытался напомнить брату о леди Патриции. Эллери, казалось, не услышал ее имени, он не сводил жадных глаз с губ Селесты, которыми она обхватила спелую ягоду.

Тем временем Селеста покончила с клубникой, положила на поднос Эрни оставшийся белый черешок и сказала, кладя ладонь на руку Эллери: