Двойное наваждение

Гарсия проигнорировал издевку. Он заинтересованно глядел на Джемайму. Та даже не шелохнулась.

— И все же она целовала меня… принимая меня за тебя… которого, в свою очередь, принимала за меня, — задумчиво произнес Гарсия.

— У меня от вас голова кругом идет, — пробормотала Джемайма, не отнимая рук от лица.

— Все правильно. Она просто перепутала и целовалась не с тем.

— А может, она не с тем спала? — вопросительно поднял бровь Гарсия.

— Иди ты в болото! Найди себе какую-нибудь другую бедняжку и морочь голову ей. А Джемайма не про твою честь.

— Какую-нибудь другую бедняжку? Не про твою честь? — Джемайма выпрямилась в кресле и смерила братьев убийственным взглядом. — Вы не забыли, что я здесь сижу и слушаю вас? Ссоритесь тут, как двое дошколят из-за плюшевого мишки!

— Ну и отлично! Ты сама можешь с легкостью нас рассудить, — обрадовался Гарсия. — Выбирай.

Энрике бесила самодовольная ухмылка, появившаяся на лице брата. Приятно будет наблюдать, как вытянется его физиономия через пару секунд, когда Джулия… то есть Джемайма, отошьет нахала.

— Выбирать? Боже праведный, думаете, я тут в магазине платье себе покупаю? — возмутилась молодая женщина. — Вы всегда так?

— Ну ладно, радость моя, не кипятись, — попытался успокоить ее Энрике. — Мой несносный братец вовсе не так уж плох, просто болван редкостный. Скажи ему, пусть проваливает, да и дело с концом. Мы с ним выработали для себя правила поведения в подобных ситуациях уже давно, еще в первом классе, когда оба втюрились в Кэти Браун. Все просто: выбирает дама, а мы подчиняемся. Тот, кого отвергли, уходит и больше не возникает на горизонте. Все по-честному.

— Бедняжка Кэти, — вздохнула молодая женщина. — Не каждая первоклашка оказывается перед столь трудным выбором.

Энрике не удержался от смешка. Но все же пора было кончать с этой затянувшейся сценой из «Двенадцатой ночи».

— Ладно, Джемайма, скажи, пусть убирается, и мы наконец сможем спокойно поговорить.

Но Джемайма молчала, переводя взгляд с одного брата на другого. Энрике нахмурился. Шутка и впрямь затянулась. Успокаивали лишь воспоминания о том, что произошло между ними всего каких-то пять дней назад. Ну и пусть она принимала его за другого — эта путаница не имеет никакого отношения к тому, как пылко и страстно она занималась любовью именно с ним. С ним, а не с Гарсией. И хотела она его, а не Гарсию. Так в чем же дело?

— Итак, — ехидно произнес Гарсия, — ты думала, что с тобой я, а это был мой брат-близнец. Кто же из нас тебе нужен на самом деле?

Джемайма устало закрыла глаза.

— Просто поверить не могу, что все это происходит со мной наяву, а не снится мне в кошмарном сне.

— Да я ей нужен, я! — не вытерпел Энрике. — А не какой-то ходячий калькулятор, который сам не знает, кого ему больше хочется обнять — девушку или счетную машинку!

Гарсия и глазом не моргнул.

— Кто бы говорил! Думаешь, ей нужен неотесанный чурбан, который так отвык от цивилизованной жизни, что даже мылом пользоваться разучился?

Энрике и не думал сдаваться. Братья привыкли к подобному стилю общения, поэтому всерьез оскорбить друг друга им было трудновато. Да они, собственно, и не пытались, хотя постороннему человеку показалось бы, что вот-вот начнется братоубийство. На самом же деле, несмотря на подобные перепалки, близнецы знали: никого роднее друг друга у них нет на свете.

Вот и сейчас они обменялись понимающими ухмылками.

— Ты, мне, конечно, брат, но все же порядочная свинья, — учтиво заметил Энрике.

— Да и ты мне родная кровь, — столь же учтиво ответствовал Гарсия. Однако это еще не значит, что я собираюсь отойти в сторонку и любоваться, как ты выиграешь.

Энрике собирался сказать еще что-то в том же роде, но тут Джемайма решительно поднялась с места.

— Вы просто невыносимы. Оба! — Она с нескрываемым отвращением посмотрела на них. — Но, кажется, я знаю, кому тут следует уйти.

Братья с немым вопросом уставились на нее. А она, гордо вздернув подбородок, прошла мимо них к двери, легким движением руки сдвинув с дороги вконец обалдевшего Энрике.

— Мне!

Энрике растерянно смотрел ей вслед. Так легко было бы догнать ее. Остановить. Схватить за руку. Но помешало одно: та одинокая слезинка, что ползла по щеке молодой женщины, когда та проходила мимо него.

Он знал, что означает эта слеза. «Пожалуйста, не трогайте меня. Дайте мне время. Мне и так очень больно. Пожалуйста, не задерживайте меня, дайте мне уйти»…

И Энрике не сдвинулся с места. Лишь ласково сказал ей вслед:

— Я позвоню тебе позже. Обязательно позвоню.

Джемайма обернулась через плечо и улыбнулась слабой, жалкой улыбкой. Губы ее задрожали, она хотела что-то сказать, но не смогла и, подавив рыдание, скрылась.

Братья остались вдвоем.

Гарсия проводил молодую женщину задумчивым взглядом.

— Надо же, никогда не обращал внимания на то, что наша маленькая закройщица чертовски мила.

— Где тебе. Она же ничуть не похожа на тех роскошных женщин-вамп, которыми ты обычно увлекаешься.

— Знаешь, — так же задумчиво продолжал Гарсия, — на сей раз я, пожалуй, готов сделать исключение.

Энрике мгновенно оказался рядом с братом.