Двойное небо (СИ)

— Это просто комочек искусственной шерсти, сделанной под мышку, — потянулась к боку Льва пальцем я.

Он перехватил мою руку, положив её на свое колено и прижав своей ладонью. Под столом этого явно не было видно, однако у Давида от происходящего уже было написано ужасное удивление на лице.

Нам принесли пиццу.

— Я думал, что ты такое не будешь, — забрал с деревянного подноса первый кусок мальчик.

— Да, я уже знаю, что Полина странно относится к такой еде, — вспомнила я.

— Она странная, — подтвердил мальчик.

— Давид, — строго остановил его Лев.

— Я больше не буду, — буркнул в ответ его сын.

— У тебя есть друзья? — спросила, пытаясь не вызвать подозрений Лёвы, — успел завести в новой школе?

Мальчик кивнул.

— Я скучаю по Андрею — он был моим другом с первого класса, но здесь всё совсем по-другому. В этом городе нет частных школ, а в пансионате в Москве жить я не хочу, — пожал плечами он, — поэтому папа записал меня в обычную, — он усмехнулся, — мама тогда сказала, что мне будет здесь плохо, потому что дети слишком… плохих родителей. Но у нас хороший класс. Никто не дерётся, как в прошлой и не обзывается, — он довольно улыбнулся, — мне нравится здесь больше. В той школе все были будто отдельно — каждый сам с собой, а тут все вместе. И… я не знаю… Можно считать друзьями всех из класса?

Как же нравились его слова Лёве! Он широко улыбнулся, выпил из бокала и продолжил смотреть на сына. Я не могла не делать то же самое.

— Есть, конечно, несколько парней, которые иногда ведут себя глупо, но, — Давид внимательно на меня посмотрел, — понимаешь, раньше меня не очень любили за то, что я хорошо учусь, а тут все просят списать, но так уважительно относятся, — он откусил свой кусок пиццы, — ты не против, что я так много говорю?

Каждый раз, когда он спрашивал что-то такое, я застывала, начиная усиленно думать почему он так сказал.

— Нет, конечно! Я же сама спросила, — мотнула головой, — знаешь, ты так похож на папу, что я даже удивлена почему Полина не такая.

Мальчик пожал плечами.

— Я нравлюсь тебе больше неё? — вспыхнул щеками он.

— Давид, — осуждал его порыв Лев.

— Еще спрашиваешь⁈ — рассмеялась я, — ты такой взрослый и сообразительный…

Мальчик склонил голову.

— Ты первая, кто так думает, — он вскинул на меня взгляд, — зато теперь понятно, почему тебя мама с Полиной терпеть не могут! Мама сказала, что тебе голову оторёет! — невероятно радостно.

Комплимент?

Лёва тяжело опустил голову в ладонь.

— Значит придётся тебе к нам в гости ездить, а не мне к вам, — рассмеялась я.

Пальцы мужчины раздвинулись, показав удивленный взгляд. Давид в этот момент удивлённо-счастливо замер.

— Папа сказал, что обращаться к тебе «вы» будет странно, можно я буду звать тебя по имени? — мальчик вмиг показался мне строгим.

Боюсь представить, как он меня хотел называть до моего задумчивого кивка в ответ.

— Папа сказал, что это твоя квартира, а значит ты должна позвать меня сама, — раскрыл отца Давид.

Лев почти подавился пивом.

— Не злись, пап, — остановил открытие рта мужчины мальчик, — ты сам сказал, что я поговорю с Камилой, и пойму, что она хорошая. Я всё понял и принимаю её в нашу коалицию!

— Никаких коалиций, — строгий немного злой голос Лёвы, — Давид, мы обговаривали это десяток раз. Никаких группировок относительно нашей семь… проклятье, — он отвернулся, подбирая слова.

— Коалиции не всегда создаются чтобы нападать! — перевёл взгляд с отца на меня мальчик, — мы будем доброй. Вернее… почему у них есть коалиция, а мы с тобой… теперь с нами Камила. Значит нас теперь тоже трое, а она, — на меня, — ещё и женщина! Мы теперь тоже сильные!

Лев прикрыл глаза, успокаиваясь.

— Почему ты решил, что твоя мама и сестра против тебя? — я не стала говорить «нас» — про меня всё было понятно.

— Полина так сказала, — поджал губы мальчик, — что я им не нужен.

— Так, — остановил нас мужчина, — достаточно. Поля сказала это от обиды. Она тоже переживает из-за того, что случилось. Но в этом виноват я, — он глядел на сына, — не ты, и не твоя сестра. А значит…

— Мама виновата! — неожиданно воскликнул Давид, — не ты, а мама! Она на тебя кричала и… постоянно уезжала! Никогда не слушала, что ты ей говорил, а… а я подумал, что когда придет Камила, то я буду лишним, потому что вы будете друг с другом! Но она говорит со мной, а не делает как все! — он запыхался, — а еще ты её любишь, а маму — никогда нет!

Я не знала, могу ли я вообще что-то говорить сейчас.

— И когда я вчера сказал им, что ты меня не бросил, они сказали, что у тебя теперь другая семья, а я… — он начал шептать, — а я тебе больше не нужен, — Давид стал выглядеть уверенным, — но даже если ты теперь не со мной каждый вечер, ты всё равно больше… внимателен ко мне, чем мама. И я ехал сегодня, поверив в то, что ты говорил. Что всё будет хорошо, и что мы будем втроём вместе. И я… — он поник и пробурчал, — не хочу, чтобы ты был с мамой. Потому что сейчас на тебя всем тоже не всё равно.

Я достала из сумки салфетку, стёрла побежавшую тушь и тяжело выдохнула.