Двойное проникновение (double penetration) или Записки юного негодяя

В одиннадцать утра к ничем не примечательному дому на острове Кампа подошел одетый во все черное человек в хиджабе, полностью скрывающем лицо, и под удивленными взорами туристов принялся рисовать на двери перевернутую пентаграмму чем-то красным из банки. Банку он разбил о порог, бросил туда же окровавленное тело голого младенца, а его отрезанную голову поднял над собой и заорал что есть силы: «Аллах Акбар, Европа капут!» Кто-то из туристов закричал, кто-то побежал звать полицию, но странный человек не унимался.

На крик испачканная дверь открылась, выглянул недовольный мордатый охранник в сером костюме; увидев перед собой тело младенца в луже крови, испуганно отпрянул и принялся орать по-русски: «Тревога, у нас здесь убийство!» На крик выскочили еще двое и, поскользнувшись, скатились вниз с лестницы.

И вот здесь настал мой черед: я подскочил к тому, что оставался в дверном проеме, и двумя ударами отправил его в глубокий нокаут, затем добил двоих, что оказались снаружи: теперь путь внутрь освободился. «Тревога, всем на выход!» — заорал я что есть силы в лестничный пролет и нажал на кнопку пожарной сигнализации. В дом уже входил Вадим с двумя противогазами и стеклянным баллоном со сжиженным газом.

Сверху сбежал секретарь-чех — его я оглушил одним ударом, а затем яростно орущий Хомяков в одном халате, совершенно ошарашенный происходящим. Он меня, по-моему, даже не узнал, настолько был перепуган. Я вышвырнул его на улицу пинком под зад и запер дверь. Забрал один противогаз и в последний раз посмотрел в лицо Вадиму: убийце, предвкушающему убийство, — странно все-таки внезапно оказаться в роли праведника и обнаружить, что тебя окружают лишь одни закоренелые грешники. После этого мы надели противогазы и расстались: я спустился в подвал, где Хомяков хранил сканер, а Вадим разбил баллон с заманом.

Все дальнейшее касалось только меня. Через полчаса, то есть в одиннадцать часов сорок пять минут, двадцать седьмого апреля две тысячи десятого года я перестал существовать здесь и сейчас. Я отсканировал себя, загрузил на ноутбук и вместе с Посейдоном через Wi-Fi-адаптер переместился в Интернет. Я нашел свою кроличью нору, ведущую в страну чудес. И знаете что? Я нырнул так глубоко, что достиг легендарного уровня А; все только предполагают, что это проявление высшего плана бытия, но никто ничего достоверно не знает о нем: уровня, где нет времени и пространства, где есть только огромная дыра в информационной реальности. Отсюда отлично видно, как устроена наша жизнь: чтобы кто-то жил, нужно, чтобы кто-то умирал.

Мне не суждено состариться или умереть. Я буду существовать всегда. Цивилизация освободила меня от законов природы, а заодно и от любой морали, по-настоящему сделав центром категорического императива: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла быть всеобщим законом». Отныне только моя Воля есть для всех вас единственный Закон. И ныне, и присно, и во веки веков. И за каждым явлением, событием, катастрофой, терактом или биржевым крахом стою я. Как нет никакой любви — так нет и случайностей в жизни, за всем расчет. Помните жару две тысячи десятого года в Москве или цунами в одиннадцатом году, уничтожившее Фукусиму: это климатическое оружие, которого официально нет. Мои проделки. Не верите? У меня здесь остались два апостола, Антон и Вадим; обращайтесь к ним — подтвердят.

Можно легко использовать отличия людей между собой, чтобы заставить их уничтожать друг друга. Одни крестятся слева направо, а другие справа налево; кто-то отрезает часть крайней плоти в честь своего бога, а кто-то убежден, что лишь пять молитв в день сделают их праведными; все они глупцы, желающие быть уверенными, что жизнь их не напрасна, что они герои. Я им предоставлю такую возможность — пусть умирают за свои идеалы. Я начинаю большую игру, где каждому достанется роль. Смертельное удовольствие гарантирую.

— 10-

Кто-то взломал мой почтовый ящик и обрушил операционную систему. В результате двадцать седьмого апреля в тринадцать часов сорок пять минут по московскому времени мой принтер отпечатал этот текст. Одни могут назвать его гнусной инсинуацией, другие — правдой. А мне все равно, я просто публикую текст; его автор официально — мое печатающее устройство.