Двойное счастье для Сластены

            Отталкиваю Катьку, выхожу в подъезд. Тут же впечатываюсь в твердое, точно гранит тело. В руках его пистолет с глушаком. Смотрю и отшатываюсь.

            - Убери! – требую.

            Бадоев поспешно убирает оружие в кобуру, прячет его под пальто. Так-то лучше.

            - Чего тебе?!

            - Насть. Я растерялся. Тупо себя повел! Но и ты тоже хороша. Где гарантия, что это мой ребенок?!

            Смотрю на него, как на идиота.

            - Какие гарантии ты с меня спрашиваешь, когда вы вдвоем пежите меня почем зря?! Откуда я знаю, чей это ребенок! – стараюсь говорить тихо, ибо за соседскими дверями притаились любопытные замерзшие уши.

            - Вот видишь! Ты сама не знаешь. А на меня повесить хочешь!

            - Да ничего я не хочу! Просто уйди, Руслан. Оставь меня в покое!

            - Это еще раз доказывает, что ребенок не мой. Был бы мой, ты бы сейчас из кожи вон вылезла, чтобы убедить меня.

            Да с чего бы мне это делать? И как я ему доказывать буду? Каким образом?

            - Ничего я не собираюсь доказывать. Оставьте меня в покое! Повторяю. И ты, и Громов. Оба уйдите из моей жизни!

            - Я уйду. Но только чтобы ты подумала. И решение приняла. Чужой ребенок мне не нужен. Если бы ты со мной поехала, вопросов бы не было.

            Разворачиваюсь. Закрываю дверь с размаху. С потолка сыплется штукатурка.

            - Озверела что ли? – Катюшка цепко берет меня под локоток – А ну рассказывай, что там за ребенок?! И почему бандит позволяет тебе так с ним разговаривать? Во что ты влипла?

            В очередное дерьмище я влипла. Во что еще?!

Глава 26

Замачиваю тест прямо при Катьке.

            - Них… себе! – смотрит она, как проявляются две четкие жирные полоски. – Вот это залет, Настька!

            - Залет… - подтверждаю я.

            Снова потрясение. Хоть и видела уже результат на дорогом электронном тесте.

            - От Бадоева, Насть?! Ты от него залететь умудрилась? – глаза Катьки загораются неестественным блеском. – Но это же потрясающе! Родишь и денег с него сосать будешь!

            - Или кое-что другое – буркаю. – Сосать. Именно. Буду. Тьфу ты! Что же так хреново-то а?

            - А че не от него? – догадывается кузина.

            - Не знаю.                     

            - В смысле ты не знаешь? Ты не только с ним спала?

            Смотрю молча на Катьку. Если бы ты только знала сестренка… Интересно стала бы общаться после, если бы узнала, что сплю я исключительно с двоими? Причем одновременно.

            - А с кем еще?! – разгорается глаз подруги еще сильнее.

            И тут снова стук в дверь. Оглушительный. Такой, что не только штукатурка падает. Но еще и лыжи старые с антресоли грохаются.

            - Настя! Это ты упала?! – разносится эхом рычание по подъезду.

            Э-э-э… ну почти я. Потому что голос этот принадлежит ни кому иному, как Громову!

– Открой немедленно, Настя!!!

Вот интересно, если это грохнулась я, то по логике вещей, как должна ему со всех ног открывать? А ведь ректор еще. А ума… Или он так переволновался?

Тут же оживает городской телефон, старый, висящий на стене, больше для антуражу, чем для пользы. Ну еще и другие бабки нашей названивают, обсудить цены на сахар в ближайшем магазине.

- Насть, тебя! – Катька зовет меня к трубке. – Я открою.

- Не смей! – ору ей в след.

Все происходящее более всего сейчас напоминает дурацкую комедию абсурда.

Катька останавливается в полуметре от сотрясающейся двери.

- Второй что ли твой? – она сегодня просто мегадогадлива.

Именно. Вот и второй папаша нагрянул.

- Але? – удивляюсь в трубку.

- Настена, тарься быстрее! – шепчет в трубку баба Зина, наша уборщица в кафетерии.

Мы сдружились с ней за этот месяц, и она даже не поленилась разузнать мой городской номер, который я только в отделе кадров университета и оставляла. Ну конечно, свой сотовый оставила на работе, когда убегала от этой парочки.

            - Ой, ректор, злой на тебя, Настен. Собака сутулая, кофе твоЁ разорвал всЁ, посуду побил, ох я замудохалась все прибирать. Матерился, точно урка в каталажке. А еще студентов своих отмудохал на паре. Жаловались, бедолаги! Не знаю, что ты ему сделала, но он взял ножик, и с глазами как у маньяка помыкался к машине. Ой, смотри, доча, как бы не вздрючил тебя…

            Далее я не слушаю простую неграмотную речь бабы Зины. Ибо…

            - Здрасьте, ой, это вы?! – Катька глупо улыбается стоящему на пороге, злому как тысяча чертей, Демиду.

            Глаза его налились кровью, руки согнуты в кулаки. Ножа слава Богу, нигде не видно. Я порываюсь двинуться с места, но все, что могу сделать, это лишь раскрыть рот в изумлении, когда на ректора Университета, самого Громова, несется танком бабушка Кати. Еще и с ведром воды наперевес.

            - А штоб вас всех разодрало етитьтвоюналево! – орет она, и с размаху окатывает разгоряченного ректора из ведра. – Ходють тут всякие! Имущество мое ломают! Сталина на вас!

            - Ой-йё… - только и успеваю подумать перед тем, как в животе и правда что-то заколет.

Глава 27

- Какой аборт, Настен, ты с дуба рухнула? – Катька сотрясает пакетом в котором… а впрочем все по порядку.

            Думаете, этот безумный день закончился после того, как баба Зина спустила на Громова всех собак? И облила его водой? О, нет! Как бы не так!