Двойной генерал-2 (полуостров Сталинград)

Гауптштурмфюрер Франц Греве.

Кажется всё. Ещё пару коротких очередей для верности. Рядом убитый роттенфюрер Фольц, мой пулемётчик. Второй номер ранен. Ш-шайсе! Хорошо, потери позже сочтём. И судя по тому, как точно стреляли русские, они есть и кроме одного пулемётчика.

— Цепью! Держать дистанцию! Русских под прицел! Перебежками! Вперёд!

Рота поднимается, я вслед за ней. Выстрелов нет, и мои парни перестают падать на землю. Слева подходит, уверенно рокоча мотором лёгкий танк, трофейный чех. Подходим вплотную, оружие наизготовку.

— Герр гауптштурмфюрер! — поскакивает солдат. — Обнаружено двое тяжелораненых. Что с ними делать?

— Добить, — отдаю команду после краткого размышления. Тяжелораненного не допросишь, придётся долго лечить. К тому времени всё, что из него можно будет выбить, станет никому не интересным. Яйцо сегодня съесть не удастся, а еда завтра станет ненужной.

На выстрелы не обращаю внимания, стою рядом с русским солдатом. Это он пускал ракеты, и это я его заткнул. Откинутая в сторону рука с остатками кисти. Изувеченная пулей ракетница в стороне. Точно попал. Лицо у мёртвого солдата строгое и непримиримое.

А хорошие у русских попадаются солдаты. Я бы от таких не отказался… что за шум? Ш-шайсе!

— Рота, к бою! Воздух!

Там же, но чуть выше.

Лейтенант Сафронов.

Минуту назад заметили вспышки ракет в нескольких километрах от нас. Так-то у нас задание прикрывать пешки, но рядом с ними мы не вились. В отдалении кружили. Пешка сама достаточно зубастый зверь, так что не очень рискованно их держать, как приманку. Очень хочется мессеров неожиданно за яйца прихватить.

— Посмотрим, ребята, что там случилось.

Летим туда, но не напрямую. Где-то там бомбёжка была, пешки нашей разведгруппе дорогу чистили.

— Ах, ты ж сука! — с первого взгляда становится всё понятно. Пара десятков тел на поле, рядом с ними несколько десятков фрицев в чёрной форме. Ещё в рощице рядом какое-то шевеление.

— В атаку! Весь боезапас не тратить! Нам ещё домой добираться, — как ни распирает злость, боевую задачу нам никто не отменял.

Там же.

Гауптштурмфюрер Франц Греве.

— Мистштук фик! — вырывается само собой. Прямо на меня, не на нас, а на меня! Летит этот русский ящер с двойными крыльями. А мы на открытом поле и никаких зениток.

Вскидываю автомат. Стреляю с колена.

— Огонь! — нам всем больше ничего не остаётся. Даже ложиться бесполезно.

Неравная дуэль. На меня с неумолимостью паровоза накатывает сверху двукрылая русская машина, сверкая четырьмя злыми огоньками.

В грудь словно бьёт кувалдой. Уже на земле успеваю вскинуть руку в последнем приветствии перед уходом в Вальгаллу. Люди СС не боятся смерти.

— Хайль Гитлер!

Огненные стрелы в небе провожают меня…

Там же, но выше на полкилометра.

Лейтенант Сафронов.

— Вот падла! — ругаюсь с чувством. Этот гад в чёрной форме умудрился в меня попасть. Но вроде мотор работает нормально, слава небу.

Делаем последний круг над полем. Горит танк, поле перепахано ракетами. Наши с чёрными лежат вперемешку, некоторые горят. Несколько чёрных, не больше десятка, ползут в сторону, чёрт с ними! Когда прихлопнешь тапком кучку тараканов, парочка всегда сбежит.

— Домой, ребята! Догоняем пешки!

Окончание 9 главы.

Глава 10. Срыв сжатой пружины

26 августа, вторник, время 19:20.

г. Молодечно. Командарм Никитин.

Отступление никогда не радует сердце солдата. Организованное и по законному приказу, всё равно не радует. Хучь и старается Григорич подсластить пилюлю, всё равно гадостно на душе. Канешно, велика надежда на то, что Григорич знает, что делает. Только это замиряет и утешает душу.

Стою немного в сторонке у своего броневика. Наблюдаю малость поодаль, иначе моим бойцам на шляху придётся на строевой шаг переходить, а парад сейчас не к месту. И так хорошо идут, строй держат, лица спокойные, мерно шагают лошадки, размеренно поскрипывают и стучат на булыжниках тележные колёса.

Это передовые боевые части. Тыловые выведены вчера, корпусная и дивизионная артиллерия уже занимают новые позиции. Бойцам, что идут сейчас мимо, не придётся копать землю и ставить блиндажи. Всё готово.

Дюже мне интересно. Григорич ещё тогда, в апреле-мае планировал с этой стороны оборону держать? Это шо, он с Господом Богом на прямой линии? Вправду там сподручно германским байстрюкам красную юшку из носа пустить. Побуцкаться славно можно.

Местных почти нет, и вскоре здесь на окраине совсем не будет. Последними проходят артиллеристы, сорокопятки и трофейные 50-миллиметровые.

Подходит адъютант, козыряет. Не даю ему рта открывать, сам спрашиваю:

— Готово?

— Так точно.

— Работайте.

Старший лейтенант убегает. Ушли не все, кое-кто остался, и кое-что они сделают. Всех оставшихся гражданских на этой улице выведут под предлогом инструктажа для жителей территорий, попадающих под оккупацию. На дурнинку повод, но наш человек не удивится.

Дальше мои ребята поработают. Вот они и начинают. В обратном направлении, гудя моторами, проезжают три грузовика. Кузова под брезентом.

Адъютант возвращается.

— Всё у них ладно?

— Так точно!