Двойной генерал (СИ)

Опытный человек сразу заметил бы неестественную резвость лаптёжников. Только постфактум командующий догадался о том, что бомбовая нагрузка юнкерсов была символической. На потерявшие высоту Миги откуда-то сбоку наваливается пара десятков мессеров, которые с первой же атаки сравнивают счёт. Юнкерсы благополучно удаляются, а над Вильнюсом разгорается ожесточённая воздушная грызня.

Вызванная помощь не успевает. Зато к мессерам присоединяется ещё одна эскадрилья, сумевшая подойти незаметно. Люфтваффе тоже использует камуфляжную расцветку. Разница в классе подготовки была заметна даже пехотинцам на земле. Миги на средней высоте достойного сопротивления оказать не могут и падают один за другим, перемежаясь с И-16.

— На таран, ребята! — в полнейшем отчаянии командует последний оставшийся в бою командир звена. Оставшаяся «на плаву» семёрка бросается в самоубийственную атаку. Три ишачка, сцепившись с попавшимися неудачниками в огненных объятиях, падают на город. Остальные мессеры отскакивают, и, пользуясь секундной передышкой, тот же звеньевой орёт по общей связи:

— Уходим! Быстро! За мной! Под прикрытие зениток!

Четыре истрёпанных, но боеспособных ишачка на вираже со снижением уходят на юг. Где и в каком количестве находятся способные прикрыть их зенитки, звеньевой и ведать не ведал. Зато был в курсе, что немцы их внимательно слушают.

Генерал Павлов и генерал Копец долго ругались. Друг на друга, каждый про себя и выпуская огнедышащие очереди проклятий в небо. Счёт 20:7 не в нашу пользу, это чересчур. А если юнкерсы не считать, то вообще 20:5. Генералы исходили желчью.

После того случая, второй день советские истребители ведут себя с крайней осторожностью. Противоположно им наглеет люфтваффе.

14 июля, понедельник, время 14:05

Восточная окраина левобережного Вильнюса.

— Танки! — раздаётся крик над батареей сорокопяток. Командир батареи всматривается в бинокль. Тройки и четвёрки, его пушечкам не по зубам. Он берётся за трубку, докладывает:

— Я их не удержу, придётся отступать. Хорошо, я понял…

— Сматывайте всё хозяйство и уходите в тыл, — приказ связистам и всем остальным. Гуманный и заботливый приказ. Сам комбат получает совсем другой.

Он быстро обходит все пять пушек, инструктируя расчёты. Остаётся рядом с правофланговой пушечкой.

— Приготовились. Огонь!

Все пять пушек одновременно стреляют по левой гусенице передовой четвёрке. Неизвестно, кто попал, и сколько наводчиков проявили снайперские способности, но совместный залп батареи «разувает» четвёрку. Её разворачивает боком и тут же о борт хлопают разрывы от второго залпа. И кому-то везёт, один снаряд попадает точно в боковой люк. Взрывом люк сминает и рвёт на части. Экипажу сейчас не позавидуешь. Жестокая цена за комфорт иметь боковые люки, такие удобные для танкистов. И дождём не заливает и на ходу можно свежим воздухом дышать.

Начинается совместная охота за вторым танком. Его тоже «разувают», но он успевает остановиться, а затем танки отползают назад. Разутый добивается совместными залпами.

Война — жестокий экзаменатор. Красноармейцы клянут строгих командиров, внимательно глядящих на секундомер: «У-у-у, злыдни!». Реальный бой быстро доносит истину: быстрый, значит, живой.

Один расчёт не успевает сменить позицию, его накрывает вражеским снарядом. Передовая военная технология вермахта в действии. Проявила себя вражеская артиллерия? Подавить.

Впереди длинный и тяжёлый день, в конце которого не уцелеет ни одной сорокопятки. Измождённый боем комбат уходит с двумя оставшимися в живых сводными расчётами. Приказ командования драться до последней возможности он выполнил. На поле боя дымится три вражеских танка, только «разутые» немцы спешно ремонтируют.

— Не жалей свои орудия, комбат, — так сказал ему комполка, — слабенькие они. Разменяешь по две пушки на один танк, и то хорошо будет.

Он разменял, как приказали. Но всё равно жалко. И немецкая танковая группа вгрызается в Вильнюс. Неужто придётся уходить отсюда?

14 июля, понедельник, время 19:55

Минск, штаб Западного фронта.

Моя смена кончается. Вместе с Болдиным рассматриваем фото авиаразведки.

— «Аврору» ночью выводи. Хватит с неё, — Болдин согласно кивает.

Моему любимому бронепоезду, — они все у меня любимые, — досталось не слабо. Одна зенитная платформа уничтожена прямым попаданием тяжёлого снаряда. Они отдельно стояли. И в середину бронепоезда бомба угодила. Платформа с тяжёлой пушкой разбита вдрызг. Надо восстанавливать мою любимую игрушку.

Ожесточение боёв всё нарастает. Несколько раз отражали попытки форсировать Нярис. Мои войска держаться с трудом, пора их отводить. Почти все свои цели я достиг. Самая главная — срыв неожиданного и мощного удара по Минску.

Те разбомбленные вовремя двести танков — ядро, насколько могу судить, второй ударной группы. Южной. Северная начала своё движение, а южный клин отсечён. Северная группа это мой старый знакомый, «быстроходный Хайнц», генерал Гудериан. Наконец-то он проявился. Узнал это из нескольких источников. И пленные были, и Анисимов распознал на танках знакомые тактические символы.