Двойной генерал (СИ)

— Присылайте ваших людей и забирайте, что хотите. Мои могут что-то забыть, лётчиков можете опросить ещё раз, — первое правило начальника: стараться всё свалить на других при малейшей возможности, иначе так загрузят, что не вздохнёшь. И Молотов тоже это знает.

— Вы пришлите, а там видно будет.

На этом всё и заканчивается. Сталину вовсе не улыбается снова слышать жалобы от других округов. Видел я сочувственные взгляды коллег, командующих приграничными округами. И Сталин тоже видел.

29 марта, суббота, время 21:20.

Москва, Кремль, кабинет Берии.

В первый раз обратил внимание, что у Лаврентия в кабинете портрет Сталина висит, а не Дзержинского. Наверное, так правильнее, чего ему портрет предшественника держать. Хотя чего это я? Когда появилась традиция у милицейских чинов вешать на стену портрет Железного Феликса, я понятия не имею. До войны, может, и не было нигде такого обычая.

Кабинет заливает светом люстра, Лаврентий задёргивает тяжёлые шторы, которые уже не могут остановить солнечные лучи по причине их отсутствия.

— Не скажу, что Коба на тебя сильно злится, но пару неприятных минут ты ему доставил, — Лаврентий садится за своё место, я почти опережаю его приглашающий жест и с удовольствием сажусь в удобное кресло напротив. У него всего два таких.

— Полагаю, это мелочи, Лаврентий. Неизбежные. Когда немцы раздолбят аэродромы моих соседей в хлам, а мои останутся целыми, товарищ Сталин по-другому вспомнит мои игры с немецкими лётчиками, — вальяжно произношу я, закинув ногу на ногу.

— Что?! — Берия замирает, пенсне блестит на меня по-змеиному.

— Лаврентий, у тебя перекусить не найдётся, а то время завтракать, а мы ещё не ужинали, — покачиваю ногой, наслаждаясь удобством мебели. Это у него для своих, особо приближённых, креслица, — соображаю я.

— Что ты сказал?! — мою просьбу, впрочем, не оставляет без внимания, вызывает секретаршу и загружает её коротким жестом и указанием «сообразить по-быстрому».

Вкусненький подносик секретарша приносит. Пару консерв, для военных самое то, горочка хлеба, сыр с колбасой и самое большое украшение — небольшой, грамм на двести графинчик с янтарной жидкостью. Жидкий янтарь частично перемещается в две витиеватые стопочки.

— Значит, ты считаешь, что немцы нападут в этом году? — формулирует всё-таки вопрос с требуемой чёткостью Берия и ставит опустошённую стопку. Я налегаю на бутерброды и консервированную рыбку.

— Считаю, что вероятность этого очень высока, — с Лаврентием можно беседовать спокойно, чувствую, что можно.

— Сталин думает иначе, — тон его сух.

— У Сталина острый ум, почему бы ему о чём-то не подумать? — мой риторический вопрос, как приправа к сложному бутерброду, который я сочиняю из сыра и тунца. В моём времени я такого не ел.

— Только ведь нам тоже никто не запрещает пораскинуть умишком, — ха-а-а-а-п! Вкуснотища! От капли коньяка аппетит встал на дыбы. Мне сейчас и пшёнка несолёная влезет, а уж такое…

— И что надумал? Своим умишком? — сухость из его тона исчезает. Наливает под моим одобрительным взглядом ещё.

— За Вождя! Первый, будем считать, за Родину был, — объясняю очерёдность. Думаю, что даже сам Сталин не обидится, если узнает.

— Надумал я вот что. Резон в том, что Германия не готова вести войну зимой, есть. Но это не единственное обстоятельство.

Прерываюсь на очередной бутерброд.

— Не готова зимой, значит, нападёт этим летом? Так ты думаешь? — подталкивает Берия.

— Если б только это, то может этим летом, может следующим. Но Гитлер тоже не дурак и понимает, что через год он может столкнуться с совсем другой армией. Перевооружение-то идёт полным ходом.

— Он тоже перевооружиться может.

Досадливо отмахиваюсь.

— Лаврентий, ты же взрослый и большой мальчик, должен всё понимать сам. Поставь себя на место Гитлера. Он говорит, что его войска у наших границ для отвлечения Англии. А на самом деле готовится напасть на неё. Ага, конечно. Вот я представляю себе эту картинку. К Англии идёт транспорт с дивизией на борту. Пара бомб или торпед и вся дивизия буль-буль, на дно Ла-Манша. Английский флот как бы не сильнее германского. Попытка немецкого десанта — подарок небес, когда всего одной бомбёжкой можно отправить десятки тысяч солдат на корм рыбам.

Хватит! Меня очередной бутерброд ждёт. Берия опять плещет коньяк.

— И вот Гитлер нападает на Англию, захватывает плацдарм, немецкие солдаты героически сражаются, пока Ройял Эйр Форс топит их транспорты с подкреплением и припасами. Сухопутная армия скапливается на побережье в портах, ожидая очереди на игру в русскую рулетку. А в это время на восточной границе стоит сотня наших до зубов вооружённых дивизий. Причем Великобритания с истерической настойчивостью призывает СССР вмешаться, обещая при этом золотые горы.

С удовольствием поедаю бутерброд, на этот раз с тушёнкой. Берия терпит паузу, слушает меня с напряжённым вниманием. А что слушать? Я почти всё сказал.

— Ну, и как ты думаешь, что он сделает? Про Англию он уже знает, что она особо нам помогать не будет. Возможно, надеется, что просто не успеет.