Двойной карамболь

Спать до полудня племянник не смог. Он оделся, вылез из палатки и шлялся возле обрыва, сбрасывая на ледник камни. Часто грохотали внизу лавины. Костя уже хотел прикрикнуть на племянника, чтобы тот не занимался дурью, выглянул из палатки, и волосы на его голове встали дыбом. На самом краю пропасти, тот столкнул валун и махал руками, не успев остановить инерцию тела, выгибался взад-вперед. Но не упал.

Хватило ума сесть. Трясущимися пальцами Варнаков натянул и зашнуровал ботинки, хрипло прорычал:

— Собирайся, выходим!

Хоть и сгоряча он начал восхождение, но по времени они должны были успеть к тому месту, где когда-то с Алтаем прятали продукты.

Стоянка для ночлега там есть.

Снегопад прекратился. Но как только они пересекли ледопад их снова накрыло снежным зарядом. Ждать погоды не стали. Осторожно поднимались вдоль скальной стены. Варнаков поглядывал на часы — давно пора быть на месте. Может быть, уже прошли мимо? Они приткнулись к скале. Забились в широкую щель. Все сильней дул ветер сверху, бил в лицо колючим снегом. «Да ведь это то самое место!» — вспомнил Варнаков. Он уперся рюкзаком в стену, защищавшую от ветра. Напротив шумно дышал племянник. И вдруг Варнаков отчетливо услышал шипенье серной головки на спичке. Табачный дымок пахнул ему в лицо. Ленька не курил, и сигарет у него не было.

— Ну и влипли, однако, Варнак. Непогода! — хмуро пробубнил знакомый голос.

Костя открыл глаза. Напротив стоял Ленька и смотрел себе под ноги.

— Считай, что нам повезло, — сказал ему. Махнул в сторону ледника. — Здесь в двадцати шагах должен быть балкон — скальный выход. На нем и переночуем. Я тебя подстрахую, а ты поищи.

Варнаков проворно сбросил рюкзак, вынул из кармана связку крючьев и забил один из них в трещину. Пропустив через карабин веревку, подтолкнул Леньку на колкий ветер. Тот послушно шагнул и исчез в белой пелене.

Варнаков опять прижался спиной к скале, закрыл глаза — ничего не было, только позвякивал карабин да выбиралась веревка у ног. Он на мгновение растерялся. Но тут же спохватился, набросил на плечи рюкзак и опять встал в том же месте. Зашипела серная головка, дым сигареты пахнул в лицо.

— Ну и влипли, однако, Варнак. Непогода! — опять пробубнил знакомый голос.

— Палатку надо ставить, — ответил Костя и, как тогда, добавил: — Переночуем, если за ночь погода не установится, спрячем продукты здесь…

— Я не надеялся, что на траверз выскочим, просто масть шла… — промокшая сигарета гасла, и Алтай, отплевываясь, чмокал, пытался раскурить ее. То была пауза, с которой диалог многолетней давности нужно было перевести в новое русло. В голове Варнакова мелькнула шальная мысль, как при работе с компьютером: «выйти из одной игры», набрать код и «войти в другую». Осознавая всю безнадежность затеи, он спросил, почти уверенный, что сейчас произойдет сбой программы:

— Я виноват в твоей гибели?

Ему показалось — все кончено, даже представился экран дисплея со знаком: «Система недоступна». Но снова зашипела спичка, опять пахнуло дымком.

— Ерунда! — проговорил голос и послышался раздраженный плевок на снег. — Если хочешь знать, я был даже рад, что ты не пошел.

Возможность памяти была значительно шире, чем представлялось.

Оставалось узнать главное: ведь зачем-то столько лет его тащили сюда неведомые силы? Варнаков вынул из внутреннего кармана бронзовую пластинку, которую давно таскал с собой в горы: догадывался — перевал только предтеча, надо быть готовым к тому, что должно последовать. Последствия представлялись смутно, и только эта пластинка здесь, за перевалом, придавала происходящему какой-то смысл. Кроме имени и фамилии, дат рождения и исчезновения здесь была эпитафия. Долго искал ее Варнаков, перебирая десятки романтических фраз. Все решилось после встречи с бабушкой друга.

Вспомнив внука, она всплакнула: «Мы долго искали тебя, наш милый, и никак не могли найти». Много дней тот плач сидел в голове Варнакова, прежде чем был выгравирован.

С заискивающей улыбкой он протянул в пустоту бронзовую пластинку. Голос усмехнулся:

— Зачем мне твой медяк? Не побираюсь!

— Так чего же тебе надо? Леньку?.. А это видел?! — Варнаков сложил замерзшие пальцы в дулю и вытянул руку в пустоту, к противоположной скальной стенке. Постоял молча, успокоился, спросил тихо: — Ленька-то тебе зачем?

— Мне уже ничего не нужно. Это мальчишке нужен Массив.

— Зачем? Гробануться, как ты? — съязвил Варнаков.

— Мне не повезло, ему, может быть, повезет. Я нашел Массив далеко за двадцать, ему всего шестнадцать — это счастье?

Веревка была выбрана на всю длину и все настойчивей дергалась.

— А ты можешь гарантировать, что с ним ничего не случится? — закричал Варнаков в пустоту.

Падал снег и с бешеной скоростью проносился мимо. Напротив лица — скала в трещинах. Распахивая ногами мягкие сугробы, из круговерти выплыл Ленька. Румянец во всю щеку, в светлых кудрях мокрый снег и тренькающие сосульки над глазами.

— Нашел. Скалу нашел!