Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ)

Черти бы побрали эту взбалмошную особу! Даже после нашего официального расставания она умудряется портить мне кровь. Мало ей, что ли, работы было? Как бы через близких наступление не продолжила. Но ничего, на завтрашнем ужине подниму этот вопрос и предупрежу своих. Особенно маму. И Аньку — уж кто-кто, а мелкая может и повестись на сладкие речи обиженной негодяем Софи.

— Ч-черт! — поморщившись, зашипел я, когда смоченный перекисью ватный диск прижался к щеке плотнее.

Твою-то дивизию, а. Совсем из головы вылетело. Ужин отменяется. Ну куда, спрашивается, я с такой физиономией пойду? Мать же сразу всех на уши поставит! И слушать что-либо откажется наотрез.

Так что ближайшее время никуда. Только причину «уважительную» придумать бы.

— Терпи, казак, — с нажимом произнесла принцесса и наставительно добавила, помолчав: — Может, впредь станешь более разборчивым в выборе спутниц жизни.

— Уже, — ухмыльнулся я, притягивая за талию свое сокровище. За что немедленно получил ватным диском по морде, вкупе с ответной злорадной ухмылкой.

Поморщился от всего и сразу.

Жаль, конечно, что придется повременить с визитом к родителям, как и с прогулками по городу. Хотя…

С другой стороны, мы с принцессой останемся на пару дней одни. Практически отрезанные от мира. Только она и я — это ли не рай? — подумал я, усаживая свою девочку на колени.

Лидка

Мы сидели в кухне-столовой. Он — на табурете за столом, а я, до недавних пор стоявшая, — в мгновение ока оказалась сидящей у него на коленях. Ноги мои притом нагло расставили по обе стороны от крепкого тела, а злосчастный ватный диск отобрали и выкинули на стол.

К лицу прилила горячая кровь, в низу живота сразу сладко потянуло.

Я незаметно закусила губу, прикрывая глаза.

Его дыхание согревало кожу, в то время как губы невесомо порхали в жалком миллиметре, щекоча шею. Дразня предвкушением продолжения. Мои руки сами потянулись навстречу, зарываясь в ежик волос на затылке. И я не стала пресекать свой порыв. Понимала, что врать, в первую очередь самой себе, смысла нет. Мужчина, в чьих руках я плавилась и расслаблялась удивительно незаметно, легко; и чьи пальцы сейчас ласкали мою спину, разгоняя стада мурашек по позвоночнику…

Увы или к счастью, но этот мужчина был мне совершенно точно небезразличен.

Он прихватил губами мочку уха, и, словно бы в подтверждение, что чувства взаимны, крупные ладони легки на мои бедра. Притянули плотнее, резко вжимая в мужской пах и беззастенчиво выдавая всю степень его желания.

Я едва не застонала в голос.

— Лида… — опалил он дыханием за ухом, но договорить я не позволила. Заключив его лицо в ладони, накрыла губами его.

Невидимые, зыбкие, едва выстроенные барьеры рухнули.

Мы целовались с таким упоением, как будто встретились после долгих лет разлуки, каждый день которой провели в предвкушении этой встречи. Наши языки сцепились в диком танце жгучего нетерпения. Руки, будто зажив своей жизнью, блуждали под одеждой, исследуя горячую кожу сантиметр за сантиметром.

Он оторвался с неохотой, оставляя пылать мои искусанные губы. Какие-то секунды мы сидели вот так: прислонившись лбами, деля одно дыхание на двоих. Унимая колотящиеся сердца и дрожь в телах. А потом Штефан, потянувшись, коротко коснулся моего носа губами. И этот простой, но полный нежности жест, лишь подлил масла в огонь.

Я поддела края его вязаной кофты, легко стянула через голову и послушно поднятые руки. Дыхание сперло от восхищения, ничуть не меньшего, чем когда я видела его в первый раз, в своей кухне. Не удержалась от искушения: провела ладошками по рельефным плечам, прихватила губами кожу под ключицей.

Он простонал на выдохе.

Проделал то же самое с моей водолазкой, оставляя меня практически обнаженной по пояс. Кадык дрогнул. Синий взгляд потемнел еще больше, словно северное море перед штормом. Штефан мягко приспустил лямки бюстгальтера. Грудь легла в его ладони идеально, будто там ей было самое место. Он потянулся к моим губам, в то время как большие пальцы безошибочно нашли соски и принялись обводить их, массируя и обозначая ореолы.

В промежности собирался тугой ком желания. В трусиках было влажно. Жарко. Сама я была на пределе, с языка так и рвались мольбы о большем. Сдерживаться стоило больших усилий. И мужчина все понял безошибочно. Подхватив меня на руки, понес в спальню. Как была, с болтающимся на поясе лифчиком.

Наспех сдернув покрывало, опустил меня на прохладную постель и принялся освобождать от одежды. Справившись, быстро выпрыгнул из джинсов. Ступил коленом на постель, другим развел мои ноги. Я повиновалась. Поддалась, легко открываясь ему навстречу и любуясь им, не в силах оторвать взгляда. Притянула его к себе, обнимая за плечи и скрещивая лодыжки на узкой талии.

Он двинул бедрами, прижимаясь горячей твердой плотью к средоточию женственности. Мы застонали в унисон, и Штефан углубил поцелуй, прижимаясь до боли. Чтобы прервать его не менее резко и начать осыпать мою шею легкими, едва осязаемыми, но оттого не менее откровенными поцелуями.