Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ)

Воцарилась тишина. Мы, точно два упертых барана, смотрели друг на друга. Не моргая и даже не думая отводить глаз, что значило бы отступить. И продолжалось это до тех пор, пока я с позором не «проиграла»: глаза начало немилосердно щипать, и я не выдержала — моргнула. А следом закрыла глаза.

Штефан скользнул губами от виска к веку, собирая влагу, что ручейками стекала из-под моих ресниц. Мягко поцеловал в кончик носа, как уже делал, и когда завис в миллиметре от моих губ, щекоча их своим дыханием, — я сама сократила то ничтожное расстояние, что еще оставалось между нами.

Дикий лесной пожар — вот кем он был. Он целовал меня настолько развязно, откровенно, а местами и пошло, что я терялась в догадках, кто кого целует. Он будто брал меня изощренным способом. Трахал языком. И от грязных мыслей, на удивление, не становилось мерзко. Напротив — меня захлестнуло волной жара и жгучего желания. Я хотела его до безумия. Хотела ощутить его в себе, хотела смотреть, будто зачарованная, как он, блестящий от наших соков, мягко погружается в мое тело…

Штефан отстранился, и все, что я смогла, — ошеломленно звучно выдохнуть в ответ. Тяжело и часто дыша, я думала лишь о том, что хочу продолжения. Прямо сейчас. И хоть я была готова молить его, чтобы не прекращал; хоть стоны разочарования так и норовили вырваться из груди, но краем сознания я понимала, на что искушаюсь. И мне это не нравилось, ибо казалось унизительным.

Я никогда не просила мужчину заняться со мной сексом. Никогда. И делать исключение, находясь в одной постели с Штефаном, не собираюсь. Каким бы великолепным любовником он ни был.

Открыв наконец глаза, с твердым намерением или продолжить все без слов, или покинуть чужую спальню, я вдруг обнаружила, что не могу пошевелиться. Вернее, не совсем так. Я не могла пошевелить руками. Сжимавший запястья ремень другим концом был надежно пристегнут к кованой спинке кровати, и оставалось лишь гадать, когда мужчина успел провернуть свой коварный трюк.

Сердце забилось в горле, ни то от страха, ни то от предвкушения. Я облизала пересохшие губы и сглотнула.

— Что ты задумал? — Голос прозвучал хрипло, глухо.

Штефан склонился так близко, что я могла рассмотреть узоры в виде звездочек в потемневшей синеве его глаз.

— Тебе понравится, — тихо произнес он, затыкая мне рот пылким поцелуем.

Потом быстро поднялся и вышел из спальни, чтобы вскоре вернуться с креманкой мороженого. Все как и обещалось: пломбир, джем, вафельная крошка…

Уж не собрался ли он кормить меня с ложечки? — подумала я, наблюдая, как осторожно мужчина кладет креманку на край прикроватной тумбочки. Но нет. Штефан принялся раздеваться: ловко стянул через голову футболку, следом спортивные штаны и боксеры. Мой взгляд приковал стоящий колом член: увитый сеткой вздутых вен, с побагровевшей головкой и медленно стекающей капелькой смазки на ней…

До боли закусываю губу.

Красиво. Черт возьми, как же это красиво! Он словно ожившая статуя древнегреческого бога… Такой же поджарый, здоровый. Так и хочется проверить на крепость бицепсы, очертить кончиками пальцев кубики пресса… взять в кулак твердую плоть с бархатистой кожицей…

Член в тот же миг дернулся, а его хозяин, уловив мой интерес, нахально осклабился:

— Нравится, что видишь? Потерпи немного, принцесса.

Он принялся копошиться в комоде. Я не ответила. Закрыла глаза и погрузилась в мучительное ожидание. Думать не хотелось ни о чем. Соски ныли, между ног безумной, болезненной пульсацией отдавалось неудовлетворенное желание. Господи… Да пусть уже отымеет меня, как хочет. Я даже слова поперек не пискну.

Вся эта прелюдия… Связанные руки, чувство беспомощности и понимание, что тебя хотят столь же сильно, как хочешь ты сама — все это так волнительно, сладко и странно… А уж желание подчиняться — это нечто совсем новое. Сколько себя помню, всегда радела за равноправие полов, в постели — в том числе.

А сейчас что?

Наконец его пальцы затрепетали у пупка, — я не видела этого, но отчетливо ощущала тепло его рук. Расстегнув пуговицу и дернув собачку молнии, он стащил с меня джинсы. Полюбовался недолго, и, одним плавным, неспешным движением освободил меня от влажной кружевной тряпицы.

Мгновение — и мои ноги согнуты в районе бедер. Задраны высоко вверх, похабно выставляя напоказ самое сокровенное. Прохладный воздух трогает сочащуюся плоть.

Вот что он искал, — понимаю я, завидев в руках мужчины еще два ремня. Он выпрямляет мои ноги, уже в коленях, и поочередно аккуратно пристегивает за лодыжки, так же, как пристегнул руки. Или правильно сказать «привязывает»?

Я и не думаю перечить, о нет… Все мои мысли и желания занимает лишь одно. В результате я оказываюсь полностью обездвижена и почти полностью обнажена: блузку он просто задирает к подбородку, открывая отяжелевшую грудь навстречу спасительной прохладе. Только без толку: меня бросает то в жар, то в холод, а зуб не попадает на зуб.