Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ)

Штефан проводил ладонью по внутренней стороне бедра, и я подавляю в себе желание всхлипнуть. Кусаю губы, задираю голову, тяжело дыша, но молчу. По-прежнему молчу. Меня так просто не сломаешь.

— Ты такая красивая, принцесса, — хрипло произносит он. И поправляется: — Моя принцесса.

Да, боже! Скажи это еще раз, с более явным нажимом… Скажи, что я твоя… Я ведь твоя. Я здесь. Я с тобой. Делай со мной все, что пожелаешь! Только делай, мать твою! Не томи…

Словно услышав мои мысленные стенания и мольбы, он начинает действовать. Наклоняется, широко, бесстыдно лижет клитор, а потом переставляет креманку на постель и, как ни в чем не бывало, начинает поедать мороженое.

— Ты что творишь? — чуть не всхлипываю я.

Этот шельмец в ответ хитро улыбается. Зачерпывает подтаявшее мороженое, и нарочито медленно пронося ложку, «случайно» роняет сладость мне на живот.

— Упс… Я такой неловкий. Надо прибраться.

Он возит холодный комок пломбира по моей коже, якобы пытаясь собрать все на ложку, но по факту намеренно размазывает мороженое.

— Упс… Я очень, очень неловкий, — тягучим как мед голосом говорит он, изображая сожаление и неотрывно наблюдая за мной. — Но не волнуйся, сейчас все исправим.

Склоняется и… принимается слизывать мороженое прямо с меня. Аж дыхание перехватывает от ощущений. Тело тут же отзывается болезненно сладкими судорогами.

Изощренная пытка длится, кажется, бесконечно. Штефан поливает, капает, мажет мороженым мой живот, соски, ребра, и следом слизывает эротический десерт, низвергая движениями языка и губ в самую бездну. В мой персональный ад и рай в одном флаконе.

В какой-то момент сил не остается никаких — ни физических, ни моральных, — и я шлю все принципы в задницу.

— Возьми меня! — всхлипываю в отчаянье.

— Не-а. Я буду мучить нас обоих, пока ты не согласишься.

— На что? — понимаю не сразу, разум затуманен, а потом горячо выпаливаю: — Ты спятил!..

— Согласен. — Он медленно погружает в меня два вымазанных в мороженом пальца и принимается массировать переднюю стенку влагалища. — А знаешь, кто тому виной?..

«Точка джи…» Мириады мелких разрядов прокатываются по всему телу и концентрируются в сосках.

— Господи… Плевать, — отвечаю на все сразу, — просто трахни уже меня!

Как же я ненавижу себя за эти слова! Но отмотайте время назад — и я все равно бы их сказала. И хочу повторять их, как мантру, безостановочно. Хоть до потери пульса.

— Надо понимать, это «да»? — усмехается он.

Вынимает пальцы, не позволяя мне кончить, и кладет их себе в рот. Тщательно слизывает мороженое и смазку, глядя при этом мне в глаза. Гребаный фетишист… Еще немного — и я точно его прокляну.

Едва додумываю последнюю мысль, как мужчина убирает полупустую креманку на пол, достает презерватив и, раскатав тот, принимается тереться и постукивать членом о клитор.

Мы оба на пределе. По разгоряченным телам стекают капельки пота. Наконец не выдерживает и он. Одним плотным, тяжелым и чертовски плавным движением он входит в податливую плоть, которая принимает его со смесью благодарности и муки.

— Да-а…

Я стону в голос, принимая его, двигаюсь навстречу. Конечности наверняка затекли, но сейчас боль в них практически не ощущается. Она заявит о себе позднее, а пока…

Кровать, словно самый настоящий траходром, ходит ходуном, металлическая спинка гремит, стукаясь о стену, и густой горячий воздух в спальне разбавляют вздохи, стоны и звуки шлепков плоти о плоть.

Я не знаю, сколько длится эта бешеная скачка. Просто отдаюсь желанному мужчине без остатка, получая еще больше в ответ. А потом вдруг исчезает все. Вообще все, кроме нас двоих и этой долбанной кровати, перестает существовать. Под закрытыми веками вспыхивает фейерверк, в то время как от низа живота по всему телу расходятся теплые волны. Чувствую, как он кончает, и мышцы лона сокращаются в ответ его замедленным тяжелым движениям. Тянут сладко.

Кайф…

Он выходит. Стягивает презерватив, завязывает узлом и молча покидает спальню. Впрочем, вскоре возвращается, для того чтобы развязать мои путы. Все так же молча подхватывает на руки и, обессиленную, относит меня в ванную комнату, где уже весело журчит, наполняя ванну, горячая вода.

24

Штефан

В который раз за последнее время я просыпаюсь раньше будильника? Я перекатился на бок. Лида еще спала: такая близкая, мягкая, желанная. И сладкая. До одури сладкая в этом образе спящего ангела…

Нет.

При всем желании, но я не могу просто взять и запереть ее в четырех стенах. Это будет кощунственно по отношению к принцессе. В сущности, даже отправляясь в секс-тур люди не торчат круглосуточно в номерах, только и делая, что трахаясь и в перерывах выползая на балкон — позагорать за бокалом мартини. Так что решение не мучило меня томительным ожиданием. Волновало другое — она так и не ответила по существу.

Впрочем, а до того ли нам было этой ночью? И потом, что мешает мне…?

Снова нет. Навязывать принятое в одиночку решение — не по мне. Уж я постараюсь, но любой ценой добьюсь ее добровольного согласия.