Двойной контроль

До звонка оставалось восемь минут, и Хантер ощутил, как подступает привычная катастрофа: потушило. Он взглянул на Джимми Картера (следующего на очереди), но понял, что готовить дорожку поздно – до звонка не успеть. Пунктуальность и контроль были неимоверно важны для него, возможно, потому, что сам он был совершенно неподконтролен. Такой образ жизни он вел с юношеских лет; теперь это случалось редко, но бурными всплесками, однако риск сопровождал его всегда и везде. В Принстоне, где ему смутно помнилось присутствие Сола, по ночам Хантер писал рефераты, которые надо было сдавать наутро. Пропорцию он установил следующую: двадцать строчек текста на одну дорожку кокаина; реферат, начатый с напыщенной уверенностью, постепенно превращался в витиеватую неразбериху. Надо было остановиться. Человеку на пороге пятидесятилетия так жить нельзя, но, несмотря на всю терапию, оставались уголки, куда он так и не смог добраться, какие-то необезвреженные бомбы, неустранимая склонность к разрушению. В эти последние болезненные минуты можно было проверить в телефоне состояние финансовых рынков или расписание встреч, которое Джейд присылала каждое утро, но вместо этого Хантер оцепенел и мрачно разглядывал роскошный интерьер своего кабинета до тех пор, пока цифры на часах не показали нужное время. Он ударил кулаком по ладони, встряхнулся и набрал номер Люси:

– Люси! Как дела?

– Привет, Хантер! У тебя здесь очаровательные апартаменты. Ты рад предстоящей поездке?

– Не то чтобы очень, – сказал Хантер. – Но рад, что увижусь с тобой, и рад, что ты подготовила великолепные встречи. Я двенадцать лет прозябал в хлябях ваших островов, пока не закончил Вестминстерскую школу и не поступил в Принстон. Возвращение в Штаты стало для меня чем-то вроде похода на Супербоул после того, как навестил бабушку в доме престарелых. В Лондон мы переехали, когда мне было шесть лет. Отец тогда вручил мне первую в моей жизни пятифунтовую банкноту, и я решил, что англичане назвали свою валюту в честь нашего семейства – пять фунтов стерлингов. Психоаналитики очень любят такие замечания: ну как же, ранний признак гипертрофированного нарциссического чувства собственного величия.

– Оно у тебя до сих пор сохранилось, – осторожно пошутила Люси, исследуя границы новых отношений.

Теперь, когда телефонный разговор начался, Хантер осознал, что в нем говорит кокаин, но остановиться было невозможно.

– Знаешь, Люси, – заявил он, – миром правят посредственность комиссий, паралич системы сдержек и противовесов и милостивая мегаломания богачей. Все остальные просто орут в стеклянном колпаке, из которого выкачан воздух, – как ни прислушивайся, не разберешь ни слова, не узнаешь, чего они хотят. «Что-что? Простите, я вас не слышу!» Исторический «процесс» – удел человеческого мусора, удерживающегося на плаву приливными волнами моды и судьбы. Я верю в исключительные личности, Люси, в тех, кто приносит радикальные перемены, и очень надеюсь, что ты – одна из них, потому что в моей команде работают только такие люди. Итак, что ты для меня приготовила?

– Я подтвердила все интересующие тебя встречи, – сказала Люси. – С главами почти всех научных департаментов Оксфордского университета. Департамент психиатрии разработал виртуальную психотерапевтическую программу под названием «Аватар», очень многообещающую. Она помогает пациентам с шизофреническими расстройствами…

– Шизофрения меня не интересует, – оборвал ее Хантер. – Ею страдает лишь один процент населения, по большей части бедняки.

– Почти все население земного шара – бедняки.

– Ты не видела моей адресной книги, – хохотнул Хантер.

– Могу себе представить, – с досадой сказала Люси.

– Чем выше твой социоэкономический статус, тем больше вероятность, что тебе поставят диагноз «биполярное расстройство», а не «шизофрения», хотя симптомы будут одними и теми же. Я вовсе не против «Аватара» и синтеза «человек-машина»: интернетные контактные линзы, раз моргнул – и получил доступ к мировой сокровищнице знаний. А диктовать будем не слова, а мысли, представляешь? Из синапсов – прямо на экран, у нас есть великолепный стартап, они как раз над этим работают, проект называется «СайнАпп», патентные заявки уже поданы. В общем, шизофрения – это слишком узкая специализация, но если программа работает и для биполярных расстройств, то можно и ознакомиться поближе.

– В науке все узкоспециализированно, – вздохнула Люси. – Все считают ученых высоколобыми интеллектуалами, но очень немногие научные работники способны критически проанализировать и оценить свои методологии. Им не до того, они ищут финансирование, постоянный контракт или просто заняты тем, что лазерным лучом тычут в каждую клеточку нематоды – а поскольку червячок не больше миллиметра длиной, то работа это непростая, – в поисках ингибитора апоптоза, то есть гибели клетки.

– Ингибитор гибели клетки? Ты знаешь, кто ведет эти исследования? Организуй мне встречу, включи в расписание.

– Когда мы с тобой встречаемся? – спросила Люси, с огромным трудом сдерживая раздражение.