Двойной кошмар

   Царь хрипло рассмеялся, покачиваясь и комкая в кулаке край белоснежного плаща. Ястреб молча слушал. По каменному лицу его скользили тени мечущихся над двором птиц.

   - Помнишь старуху пифию? Она была так слаба, что у неё тряслись руки. Она упала со своего треножника на камни, и сказала: твоя кровь погубит тебя! Это были её последние слова перед смертью. А потом мы вернулись домой, и я узнал, что Фиалка беременна. Она понесла от меня! Вот что имела в виду старуха. Я должен был избавиться от детей. Моя кровь, соединённая с кровью племянницы - вот опасность! Я запер Фиалку так крепко, как только мог. Она никогда не выйдет из тюрьмы, никогда не увидит света. Не родит мне новых врагов...

   - Я этого не знал, - тихо произнёс Ястреб.

   - Конечно. Я отправил тебя покорять племя на далёком побережье, и ты просидел в гарнизоне целую вечность, - хмыкнул царь. - Мне не хотелось огорчать тебя, мой друг. Ведь ты так щепетилен с женщинами. Там стараешься уберечь мою честь.

   Советник не ответил. Тихо потрескивали угли в жаровне, хрипло дышал прижатый крепкими руками помощников палача несчастный пастух. В небе плыла, описывая широкие круги, хищная птица.

   - Этот юноша, - вдруг сказал царь, и Рэм увидел, что тот смотрит прямо на него. - Я его помню. Он должен был умереть на алтаре. Почему он здесь, с тобой, советник?

   Ну, вот и всё. Сейчас твоя голова окажется на том колышке, Рэм. И ходить далеко не надо. Вон, и палач под боком, смотрит звериным глазом. И меч у стражника наготове.

   Рэм краем глаза покосился на Ястреба. Тот стоял рядом, и меч его в ножнах висел на поясе, как всегда. Конечно, ведь он близкий советник и друг царя. Ему можно здесь быть при оружии. Надо отнять у него клинок, и продать свою жизнь как можно дороже. Всё лучше, чем ползать в пыли на коленках перед пьяным царём-детоубийцей.

   - Этот юноша пришёл сюда сам. Боги отвергли жертву, - ровно ответил Ястреб.

   - Что в нём такое, что даже бог не принял его? - господин оглядел несостоявшуюся жертву с головы до ног. - Или мой брат не смог перерезать ему горло?

   - Ваш брат...

   - А может быть, он не захотел? - пьяные глаза царя сощурились. - Я не так силён в гадании и вещих снах, как мой братец, но кровь не вода. Иногда и мне боги дают ответ. Этот юноша совсем как я. Ты помнишь меня, Ястреб? Каким я был в юности, когда мы занимались у философа, и он порол тебя ремнём вместо меня? Этот мальчик вылитый я!

   Рэм невольно усмехнулся. Угадать в этом опухшем, морщинистом пьянице мальчика было трудновато.

   - Это он! - царь торжествующе ткнул пальцем в Рэма. - Он. Пропавший сын Фиалки!

   Рэм глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул, концентрируясь. Мгновенно развернулся, и выхватил меч из ножен у Ястреба.

   Глава 30

   Лошадь дробно стучала копытами по каменистой дороге. Отбитый о хребет животины зад просил пощады. Солнце пекло немилосердно. Жареный баран вместе с виноградным вином бурчал и ворочался в желудке. Слезть бы, да пробежаться, но нет - командир должен быть впереди, на лихом коне.

   Войско Ромки топало за своим командиром, колотя подошвами сандалий и босыми пятками по раскалённой земле. Деревня, где поэтическое состязание закончилось так неожиданно, осталась позади.

   Маленькое Ромкино войско увеличилось вдвое. Освобождённые рабы, которых вёз на продажу Громкоголос, все как один, присоединились к отряду. Не считая женщин, которых пришлось оставить в деревне.

   Они перевалили вершину холма, поросшего низеньким лесом. Последние крыши домов скрылись из глаз, и теперь перед глазами Романа было только зелёный лесной ковёр и бесконечное синее небо над головой. В небе крохотной точкой плавал коршун. Оранжевый диск солнца казался раскалённой головкой гвоздя в выцветшем атласе небосвода.

   - Однорогих баранов не бывает!

   - Это змей с ногами не бывает! А бараны - они или жареные, или нет!

   - Эти местные те ещё жуки, - пропыхтел Губотряс, топая мерной рысцой за хвостом Ромкиной лошади. - Дали приз за победу, называется. На тебе, боже, что нам негоже.

   - Не богохульствуй, - отозвался Кривонос. Бег по крутой дороге нисколько не мешал Ромкиным новобранцам переговариваться на ходу. - Подумаешь, баран оказался с одним рогом на башке. И не таких видали. В прошлом году овца в соседней долине родила ягнёнка с тремя ногами.

   - И что?

   - А ничего. Жрецу отнесли. Тот пошептал над ним, да и дело с концом. Зажарили и съели за милую душу.

   - Вы, болотные души, и не то сожрёте, - язвительно сказал Губотряс. - Вам только дай.

   - А вы, горные козоеды, явились сюда, заняли наши лучшие пастбища, да ещё нос дерёте выше головы!

   - Хватит! - прикрикнул Ромка. - Нас всего два десятка с хвостиком, а вы разбираетесь, кто лучше! Кривонос, Толстопупа не видно?

   - Не видно, Ром, - уныло ответил бывший раб.

   - Он отправился на разведку в полдень, а сейчас солнце к закату, - проворчал Губотряс. - Я же говорил - пошлите меня.

   - Нет, - Ромка поёрзал на широкой спине лошадки. - Дядька проскочит в город незаметней, чем ты.