Двойной обман или второй шанс (СИ)

- Эй, конфетки, угомонитесь. А то мы сейчас поднимемся и будем вместе танцевать взрослые танцы.

Угроза подействовала, и девочка присела на шатающийся стул. Лена попыталась в полутёмном помещении обследовать облезлую обивку дивана насчёт насекомых, но, в конце концов, махнула рукой и села на краешек.

- Лена, ты папу любишь?

Детский вопрос застал Ковалевскую врасплох. Но она решила сказать правду.

- Люблю. Много лет. Но никогда ему об этом не говорила.

- Здорово! Я хотела сказать, здорово, что любишь. А почему мне призналась?

- Потому, что ты его тоже любишь, а ещё... - она замялась, не решаясь договорить.

- Лен, ты боишься, что мы не выберемся отсюда?

- Надо что-то придумать.

Время тянулось очень медленно. Их похитители смеялись и, вероятно, напивались. До них периодически доносились тосты и звон жестяной посуды. Когда спиртное иссякло, Глобус отправился за очередной порцией, а Перец некоторое время после ухода собутыльника шуршал бумагой и ругался. Наконец, на весь дом раздался его громкий храп.

Они переглянулись, сорвались с места и начали отдирать доски от окна. Дерево отказывалось поддаваться. Елена сломала себе несколько ногтей. Но её желание освободить девочку и себя было таким огромным, что она не обращала внимания на подобные мелочи. Плохо было то, что их усилия не оправдали себя. Маша на цыпочках подобралась к двери и надавила на неё. Чем чёрт не шутит, а вдруг откроется. Дверь в отличие от стула оказалась крепкой.

Они почти отчаялись, когда Лена вспомнила про свой маникюрный набор, показавшийся мужчинам столь никчемным, что они оставили его без внимания, изучая содержание сумочки. Кошелёк понравился им больше. Наверное, на эти деньги Глобус сейчас покупал алкоголь. Да бог с ними с деньгами. Нужно была убегать из этого дома, пока их сторожа не напились до беспамятства и не забыли угрозы шефа.

Ковалевская вытащила из упаковки ножницы и пилочку для ногтей. Ничего не скажешь -мощное оружие. Но, как говорится, за отсутствием лучшего...

Они с Машей трудились около часа, пытаясь разболтать гвозди, удерживающие одну из досок, когда Елена ощутила странный запах. Что-то горело.

Женщина бросилась к одной из самых больших щелей в дощатом поле и попыталась рассмотреть хоть что-то. Запах гари стал сильнее, но Перец продолжал крепко спать, храпя на весь дом. Наверное, этот идиот пытался растопить полуразрушенную сырую печь, а она начала чадить и разбрасывать искры в разные стороны. В захламленной комнате могло загореться что угодно. Неужели им суждено погибнуть в огне, и никто не опознает их, принимая за бомжей?

Елена ужаснулась такой перспективе. Она начала кричать, что есть мочи:

- Эй! Вы там! Проснитесь же! Горим!

Маша до этого терпеливо трудящаяся над гвоздем, бросилась ей помогать, выкрикивая все известные ей ругательства. Но время было неподходящим для воспитательной работы. Тем более что Елене самой хотелось сказать что-то более витиеватое. Несмотря на их совместные усилия, Перец спал.

Решив больше не тратить силы понапрасну, пленницы с удвоенной силой принялись за гвозди. Казалось, ещё немного, и первая доска поддастся. Но их было слишком много. Подбадривая себя в уме, Ковалевская продолжала выковыривать гвозди.

Внезапно со двора донёсся пьяный голос Глобуса:

- Перец! Шеф снял вахту! Ты слышишь? Допиваем и отпускаем.

Не успела Елена вздохнуть с облегчением, как с первого этажа донеслась отборная ругань. После вереницы слов, самым приличным из которых было "идиот", снизу послышалось неожиданное:

- Сматываем удочки! Тут всё сейчас рухнет, а нас обвинят!

Из щелей в окне они беспомощно наблюдали за тем, как сообщники нетвёрдой трусцой покидали посёлок. Негодяи оставили их в этом заброшенном доме гибнуть в огне, а сами без зазрения совести уносили ноги с места преступления. Душа Елены ушла в пятки от ужаса. Только присутствие Маши заставляло её мозг соображать.

Из щелей в полу чердака повалил дым. Если они не сгорят в огне, то точно задохнутся. Наверное, осознание ответственности перед Зориным и чувство вины за то, что его дочь оказалась в таком ужасном положении, удесятерила силы отчаявшейся женщины. Она оторвала злосчастную доску от окна. Образовавшаяся щель была слишком узкой, чтобы Ковалевская могла выбраться наружу. Но Маша могла бы попробовать пролезть.

- Вперёд! - скомандовала Елена.

- Я тебя не оставлю одну.

- Вот папа "обрадуется", если мы обе погибнем.

- Я высоты боюсь.

- Бесстрашная Маша, дерзящая преступникам, боится прыгнуть со второго этажа? Не верю. Лезь.

Маша с трудом протиснулась в узкую щель. Лена взяла её за дрожащие руки, и девочка повисла над землёй.

- Ну, с Богом! Прыгай и если что, скажи папе... Ничего не говори.

Глава 9.

Всю дорогу Зорин подгонял таксиста. Он сходил с ума от беспокойства. Странный друг Бэлы заверил его, что больше не будет никаких проблем, но он все равно торопился.

Алек вспомнил, как ему в вдогонку зло кричала вдова: " Твоей жене это не понравится!" Неужели Нина имела какое-то отношение ко всему этому? Очень скоро он это узнает.