Двойной спор (СИ)

— А когда можешь? — иронично усмехается гад, пропустив вторую часть повествования. Самую важную.

— А когда надо? — не тушуюсь.

— Сейчас!

— Сейчас — не могу.

— А потом не надо.

— Слушай, хватит быть скотиной, — краем глаза видя, что Эми уже зашла. И, если промедлить дольше, опять придётся оправдываться. Теперь перед акулой какой-то.

А я с рыбами никогда говорить не умела. Не находим общий язык, как бы не пытались.

— После пары тогда верну, — пытаюсь найти наилучший для себя вариант.

— Сама сказала: «после пары». Я тебя за язык не дёргал.

Себя бы дёрнул за кое-что. Зря только подошла. Надо было делать вид, что я — ни я, и хата не моя.

— Ладно, — зло выдыхаю и, наконец, могу с чистой совестью зайти в аудиторию.

Но за секунду до этого, ушки на макушке ловят очередной престранный диалог:

— Так поступая, не победишь.

— Да-а знаю, — тяжело вздыхает Романов.

— Но удержаться не можешь? — глумливо уточняет Исаев.

— Не-а.

9

— Ну, что? — шепчет Эми.

— Что «что»? — всё обдумывая разговор друзей, вошедших в кабинет и спокойно уместившись на первых партах. Прямо перед глазами статной красивой преподши.

Раз она сидела на месте препода, делаем логичный вывод — им она и является. А не сбежавшей актрисой, из фильмов, с цензом восемнадцать плюс.

Но всё же сомнения были.

Как ректор и позволяет ей носить такую откровенную блузу, алую помаду, чулки, юбку в облипку.

Реально же наряд девочки по вызо….

— Ев! — дёргает за локоть ватрушка.

— А? — шепчу, прекратив смотреть на «акулу», что-то вещающую на своём акульем.

Ладно-ладно, на самом деле, всего-то тему рассказывала. Но я тему эту хорошо знала, поэтому могла себе позволить попрыгать на облачке, на котором почему-то Романов сидел. И злобно хохотал.

— Что ты у него спрашивала то?

— У кого?

Предмет разговора, нашего девчачьего, повернулся ко мне и слегка погипнотизировал глазами. Токма из-за этого мозг разжижился, и я совершенно перестала воспринимать слова Эми.

А вот когда Романов усмехнувшись чему-то, отвернулся обратно, сразу озарение наступило.

— А ты про этого. Я спрашивала насчёт бомбера…

— Можете рассказать тему лучше, новенькая? — смотрит поверх очков акула, подплыв ближе некуда.

Я когда её перед собой увидала, аж икнула от испуга, вызвав этим ржач всей группы.

Не смеялся лишь Романов и Исаев.

Они, как мне показалось, на меня даже с некой жалость смотрели. А вот Холодкова, которая себе не изменила, и приперлась на пару, опоздав минуты на две, наоборот со злорадством

— Если вам в тягость. Могу, конечно, рассказать, — пожимаю плечами, вызвав своим высказыванием "ох-ах" группы. И открытый, в форме буквы "о", рот акулы.

Офигела от наглости некоторых.

— Прошу, — даёт мел Ольга как-то там её.

Явно уверенная на, что я не рискну. И, под густо подведённым взглядом, стушуюсь, да пойду на попятный.

Но тему, правда, хорошо знала. Т выступать на публике мне никогда страшно не было.

Чего бы не рискнуть?!

Встала. Плечи расправила. И в бой.

— Присаживайтесь, — указываю на своё место преподше.

Уже у доски поняла, что совершила ошибку.

Блин. Прости ватрушка. Я не хотела. Повернувшись, извиняющее смотрю на соседку, побледневшую, как мел, в моей руке.

Но надо писать, рассказывать тему неучам. Глубокий вдох. Понеслось…

Тишина такая, что можно её ножом нарезать и раздавать всем желающим.

— Что-то забыла? — уточняю у ошарашенной Ольги Александровны.

Вспомнила отчество таки. Не совсем на мне крест можно ставить. Если только черточку. Вот её — да.

— Ольга Александровна, можно у нас новенькая будет вместо вас преподавать? — поднимает руку Воронцова — рыжая смешная девчушка.

На неё рядом шикает брюнетка в очках. И веснушка осознав, что сморозила, прикрывает рот ладошкой.

Откладываю мел на стол и усмехаюсь.

— Ладно, Ромашкина, садитесь. Поставлю вам пять. Заслужили, — поднимаясь с моего места, улыбается спокойно «акула», признавая поражение.

Мы с ней слегка застреваем в "коридорчике", между рядов, но разойдясь, всё-таки усаживаемся кто куда.

Я, под всеобщее опупение присутствующих, и спокойное внимание, исходящее от той парты, где друзья-дружбанчики схоронились, с Эми.

Преподша — у себя.

— Записываем темы рефератов, которые нужно подготовить к следующему занятию, — подойдя к своему столу, и выкинув в урну тот мел, к которому я притрагивалась, говорит.

Приподняв брови от проявления ипохондии, всё же жмякаю на диктофон в телефоне. И он оберегая мои пальчики, записывает темы. После озвучивание последней, отключаю его, чтобы подняться вслед за всеми.

Пара закончилась, поэтому можем себе это позволить.

— Что? — мрачно говорю Романову, возникшему передо мной.

— Бомбер, — тянет грабли ко мне. И как кажется хочет пуговки помочь расстегнуть.

Отпрянув, делаю вид, что так и надо. Якобы просто захотела отскочить. А не потому что сердечко забилось, из-за шаговой доступности "монаршей" особы для непутёвой меня.

— Ну, давай хоть выйдем, не тут же, — придя в себя, издеваюсь громко, ибо заслужил.

Конечно же, на моё высказывание все оборачиваются.

— Какая же ты… — зло выдыхает мажор.

— Милая?

— Да! — рявкает он.

— А я знаю.

Замечаю Марка в проёме. Странно, но улыбаюсь ему, как родному.