Двойной Вася без сахара

– Ну вот! Я опять реву! Васька, достало! Если ты готова остаться в мужском теле, я тебя понять могу. Сам бы не отказался! Но в женском… Это жесть! Как вы бабы с ума поголовно не посходили? С такими перепадами настроения! А эмоции? А ощущения от секса?! Да я вообще не понимаю, чего вы все сопротивляетесь… Будь я женщиной… ох я уже женщина! Короче, трахался бы с утра до вечера! Вам же даже стояк для этого не нужен. А множественный оргазм? Это же вынос мозга! Нет, если постоянно получать такой кайф, наверное, точно свихнусь… – Он посмотрел так жалобно, что сердце дрогнуло: – Как вы справляетесь?!

– Всё просто, – улыбнулась я. – ТАК бывает только с одним человеком, понимаешь? Не со всеми. А с тем, кого любишь.

Василий завис на пару минут. Лишь глазками хлопал, да рот беззвучно открывал, как рыбка золотая. Ох, уже этот ротик! Попробовать, что ли, как Василий любит, погрузиться в него, пока я с такого ракурса? Кажется, мне действительно нравилось быть мужчиной…

– Я что? – наконец обрёл Василий дар речи. – Втюрился?!

Глава 24. Василий

Втюрился?! Если бы я не лежал, то упал бы точно. И в голове сразу такая каша, просто не знаешь, за что хвататься! Но по всему выходило что да. И не втюрился, как подросток, а по-настоящему влюбился. Причем не просто по уши, а с макушкой и пятками. И вдруг так легко сразу стало! Словно меня за шкирку подвели и ткнули носом в очевидное, невероятное, но очень приятное… Ой! Я стихами опять заговорил? Как с соседкой, любовью бывшей, своей? Ну, все, это, так сказать, последний рубеж.

– Васенька, а тебе нравятся отвратительные стихи непризнанного литератора? – поинтересовался на всякий случай.

– Если они страшные, такие же, как твои маски, то… да, я их уже обожаю! – и меня ласково поцеловали в макушку. – Думаешь, нужно ехать к этому Мух, Мах… этому торгашу магическими ХУ? Я вроде как к тебе, в смысле к телу привыкла…

– Давай съездим! – решил я. – Зря, что ли, Эдуарду праздник испортили.

Васенька помогла подняться. А я понял, что значит трудно собрать ноги в кучу. Страстная у меня девочка, то есть… А, какая разница! Моя, в общем, Василиса. А если ничего не получится с обменом телами, мы никому не расскажем. Зато супружеская жизнь станет интереснее. Ох ты ж! Да я как честный беременный женщин просто обязан после такого предложить руку и сердце.

– Васенька! – от моего истошного крика Василиса даже рубашку застегивать перестала, – Выходи за меня! То есть женись на мне! Черт! Будь моей! Официально и со всеми штампами! Вот! Так кольцо… где кольцо?!

Похлопал по своим… то есть Васиным карманам. Что ж я так не подготовился? Ну хотя бы на колено встану!

Вася басовито хохотнула и кинулась меня поднимать.

– Согласна! – хрипло ответила она. – А кофточку-то надень. Никогда бы не подумала, что вид собственной груди так заводит.

Ого, пятый раз! Я игриво-выжидающе глянул на Васеньку, но мне всучили кофту. Ладно сначала этот Мих-Мах. Для очистки совести.

Хоромы Эдуарда, наконец обнаружив выход, мы покинули минут через пятнадцать. Снежок вкусно похрустывал под ногами, я плотоядно посматривал на него, но суровая Василиса не дала мне расширить свой гастрономический список. И за руль села сама. Осваивается потихоньку. До Мих-Маха мы доехали быстро. Практически за час. Удивительно, на его магазинчике, в дебрях промзоны, мигала неоновая вывеска «Открыто»…

Глава 25. Василиса

Василий поднял руку:

– Хао, Маха!

У старика-азиата от удивления лицо вытянулось почти до европейских стандартов. Босс тут же исправился:

– Нихао, Маотай!

У того бутылка со спиртным, видимо с этим же названием, выпала, а глазки вытаращились так, что мужик стал похож на милого панду. И побелел так же. Ткнул в мою… то есть, босса грудь пальцем и просипел на чисто-русском:

– Снегурочка?

– Ага, – нехорошо улыбнулся Вася и в мгновение ока скрутил толстяка так, что тот лишь по полу хлопал ладонью, да верещал. Босс посмотрел на меня и самодовольно добавил: – Гурочкой в своё время работал лет пять! Гурчиком… Гуровал вольников после армии… То есть, тренировал.

– Я поняла, – умильно улыбнулась я, любуясь красавцем… то есть, боевой красавицей на коне… Ой, на толстяке. – Очень круто! Ты мой герой! Но, может, отпустишь колобка? Дядямороз говорил, тот низенький… – Покосилась на пищащего мужчину и торопливо добавила: – И чернявый! И зовут Мих… Мах…

– Махмаил? – пискнул толстяк. – Он в подсобке! Духов вызывает…

– Ну так мы уже идём! – ухмыльнулся Василий.

В подсобке было темно, на увешанных всяким барахлом стенах танцуют отблески свечей, в нарисованном на полу кругу по-турецки сидит чернявенький мужичок, да мантры низким голосом завывает. Василий крикнул:

– Концерт окончен! Духам расходиться по домам – время позднее, баиньки пора! А тебя, чернокнижник долбанутый, я попрошу остаться!

Мужик взвизгнул тоненько, да просился опрометью к выходу, но я его живенько схватила, да над полом приподняла. Удивившись очередной раз силушке босса, рыкнула как можно страшнее: