Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Если и раньше проницательный адмирал подозревал, что игра Гитлера проиграна, то с началом войны на два фронта он убеждался в этом все больше и больше. Именно поэтому он, выполняя распоряжения фюрера, и стремился подстраховаться в глазах союзников — на случай окончательного поражения Германии. Та же самая английская шпионка вспоминает: «В октябре 1941 года, в начальный период войны с Россией, Канарис навестил меня опять. Он мрачно заявил, что германские войска застряли в России и что они никогда не достигнут намеченных объектов. Но, говоря о напряженном положении в Германии и надвигавшемся заговоре против Гитлера, он очень оживился. Как раз в этот его приезд он сказал, чтобы я никому, кроме англичан, не передавала содержание наших разговоров».

Предвидение шефа абвера, ранее соприкасавшегося с прежними антигитлеровскими заговорами, с течением времени полностью подтвердилось. После первого же сокрушительного поражения в немецком генералитете вновь воскресает оппозиция фюреру. На этот раз она сосредоточивается на советско-германском фронте, откуда и вышли основные кадры будущих заговорщиков. Первые недовольные там появляются к концу 1941 года, и самой видной фигурой из них является генерал-майор Хеннинг фон Тресков, офицер генерального штаба в ставке центрального участка Восточного фронта. Вокруг него собирается группа верных единомышленников. На поле боя они лучше всех видели бесперспективность войны с Советским Союзом и постепенно пришли к мысли о необходимости ее прекращения путем свержения Гитлера.

Пока на Восточном фронте зрело ядро новой военной оппозиции, старые кадры заговорщиков продолжали попытки связаться с Западом. В ноябре 1941 года группа Герделера — Бека через американского журналиста Луиса Лохнера отправила в США очередной меморандум с запросами об условиях сепаратного мира. В декабре того же года работавший на Канариса агент-двойник Карл Лангбен встретился в Стокгольме с представителем американской разведки Брюсом Хоппером. Известно, что Лангбен параллельно работал и на Генриха Гиммлера.

Весь 1942 год продолжалась дальнейшая кристаллизация различных групп заговорщиков, попытки их установить контакт друг с другом и иностранными державами. Начнем с последнего. В феврале немецкий посол Хассель вновь отправляется в Швейцарию на встречу с Карлом Буркхардтом для дальнейшего зондажа Запада. В апреле 1942 года Герделер едет в Швецию и встречается с крупнейшими банкирами страны Якобом и Маркусом Валленбергами. Примечательная деталь: Якоб входил в шведско-немецкую торговую комиссию, а Маркус — в аналогичную шведско-английскую комиссию да вдобавок поддерживал личный контакт как с самим Черчиллем, так и с его секретарем. И вот Герделер обращается к Якобу Валленбергу с просьбой получить от английского премьер-министра заверения в том, что он заключит мир с Германией, как только заговорщикам удастся свергнуть Гитлера. Пользуясь тем, что в Стокгольме тогда же проходил очередной церковный съезд, Герделер через немецкого пастора доктора Ганса Шенфельда передает английскому епископу Чичестерскому подробный меморандум об условиях сепаратного мира на Западе, который в конечном итоге попал на стол английскому министру иностранных дел Идену. Показательно, что в переговорах по церковной линии участвовал и посланный Канарисом агент абвера Дитрих Бонхоффер.

Со своей стороны, и шеф абвера более или менее настойчиво продолжал контактировать с противниками своей страны. На западном направлении эта деятельность чуть было не увенчалась крупным успехом. В течение года родилась и приобрела реальные очертания идея встречи Канариса с его коллегой, генерал-майором Стюартом Мензисом, руководителем британской «Интеллидженс сервис». Причем желание лично встретиться и переговорить было обоюдным. И вот в конце 1942 года Канарис через испанских посредников пригласил главу английской разведслужбы встретиться где-нибудь в нейтральном месте. Мензис был в восторге, а высадка англо-американцев в Северной Африке в ноябре давала на редкость благовидный предлог для визита обоих главных шпионов в Испанию или Португалию. Крест на всех этих планах поставил британский МИД, который, великолепно зная жесткость, подозрительность и обидчивость Сталина, категорически выступил против встречи «из страха спровоцировать русских».

На восточном направлении ситуация была более запутанной. Историк, занявшийся изучением этой проблемы, может с полным правом повторить вслед за Пушкиным: «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!». Несомненно, продолжались контакты через Эдгара Клауса в Стокгольме. Позднее в дело вступил Петер Клейст — немецкий дипломат, связанный с заговорщиками. По признанию арестованного впоследствии офицера абвера Шмидхубера, Канарис выдал русским срок наступления под Воронежем. Сделал он это через свое доверенное лицо — барона Каульбарса, который передал военные тайны русской разведке через шведского военного атташе Юлинна-Даннфельда. По всей видимости, Канарис хотел застраховаться на все случаи жизни.