Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Помимо посещения маневров, широко распространен был еще так называемый «языковый обмен». С 1929 года рейхсвер финансировал изучение своими офицерами русского языка. Красная Армия организовала поездки офицеров рейхсвера, изучающих русский язык, в Москву, Ленинград и Белоруссию.

В 1928―1929 годах пятеро советских военных высокого ранга — Иона Якир, Жан Зомберг, Василий Степанов, Ян Лацис и Роман Лонгва — даже обучались в германской академии. Первые трое — год, а двое последних — полгода. По завершении учебы президент Гинденбург передал свой личный подарок Ионе Якиру. В качестве ответного визита генерал-майор Ганс Хальм почти год пробыл в гостях у советского Генштаба. В апреле 1930 года трое советских командиров (Эдуард Лепин, Михаил Дрейер и Эдуард Агмин) посещают курсы школы сухопутных войск рейхсвера. В аналогичных мероприятиях в 1931 году участвовали Александр Егоров, Павел Дыбенко и Иван Белов. Последняя группа советских офицеров из 4 человек в составе Михаила Левандовского, Виталия Примакова, Ивана Дубового и Семена Урицкого посещала с осени 1931 года двухлетние командные курсы рейхсвера. Кстати, сотрудничество продолжали тщательно скрывать. Советские офицеры, которые посещали Берлин, обычно приезжали под псевдонимами, проживали на специальных конспиративных квартирах.

Таков далеко не полный перечень визитов, приведенных в работе Манфреда Цейдлера «Рейхсвер и Красная Армия. 1920―1933 гг.», вышедшей в Мюнхене в 1993 году. Мы приводим здесь эти скучные страницы, чтобы показать масштабы контактов рейхсвера и РККА. Причем контакты, естественно, не ограничивались официальными мероприятиями. Личное общение, приемы и ужины, прогулки и дружеские попойки, во время которых за долгими разговорами на полупьяную, а чаще совсем пьяную голову добывалась информация, прощупывалась почва, завязывались контакты.

В то время рейхсвер активно пытался проводить политику так называемого «идейного сотрудничества» с РККА. Заключалась она в том, чтобы создать единую, общую для обеих армий идеологию, подобно тому, как это было у стран Варшавского Договора. Германцы (а вернее, пруссаки) пытались «воспитывать» русских коллег в соответствии с национальным духом прусской аристократической военщины. До начала второй мировой войны кайзеровская Германия была не просто чрезвычайно милитаризированным государством. Армия, как отмечал Карл Либкнехт, была «не только государством в государстве, а прямо-таки государством над государством». Офицерский корпус германской императорской армии представлял собой замкнутую касту и традиционно комплектовался почти исключительно из прусского юнкерства. Идеологию единого военно-политического государственного режима в свое время сформулировал фон Сект, и с самого начала сотрудничества немцы усиленно импортировали ее в Россию. Как писал полковник Фишер руководителю «Ц-МО» Лит-Томсену, «мы (т. е. рейхсвер. — Авт.) более всего заинтересованы в том, чтобы приобрести еще большее влияние на русскую армию, воздушный флот и флот».

Семена падали на благодатную почву. Еще бы — с незначительными поправками идеология германской армии в точности совпадала со взглядами Тухачевского и прочих «красных милитаристов». Зато с ней было категорически не согласно штатское руководство СССР. Подобная политика рейхсвера решительно пресекалась. Тем не менее не мытьем, так катаньем, не через дверь, так через окно немцы продолжали гнуть свою линию. Вполне естественно, что наши офицеры, учившиеся у немецких теоретиков и инструкторов, вместе со специальными знаниями незаметно для себя впитывали и идеологию прусского офицерства. Этим усилиям подыгрывали и наши идеологические службы. Потому что при том культе армии, который существовал в СССР в 30-е годы, мудрено было не переборщить с восхвалениями.

Пытались дружить между собой и разведки, хотя это было несколько труднее, учитывая специфику ведомств. Информации об этом до сих пор очень мало. Некоторые сведения можно получить из вышеупомянутой диссертации В. В. Захарова, а также диссертации С. С. Горлова «Советско-германское военное сотрудничество». В первую очередь разведки сотрудничали против общего для обеих стран «наиболее вероятного противника» — Польши. Обмен сведениями по этой стране начался еще в 1920 году по предложению фон Секта, на которого поход на Варшаву, едва не завершившийся разгромом ненавистной Польши, произвел колоссальное впечатление.