Двойные игры адвоката

– Ну говорить-то он может все что угодно! Например, что в сквере в тот вечер приземлилась летающая тарелка с папой римским на борту. Говорят, он известный охотник за дамскими сумочками.

– Это фантастика, – сдержанно улыбнулась Лиза. – А то, что говорит Ушаков, в принципе, может быть правдой.

– При условии, что Катя соврала на опознании, ведь так? – спросила Светлана, пронзая Дубровскую своими глазами-лезвиями. Она охотно бы подключила к дискуссии подругу, но та казалась такой утомленной, больной, что не проявляла к разговору ни малейшего интереса. Словно речь шла не о ней вовсе, а о какой-то иной женщине, которую избили и ограбили в парке.

– Я не думаю, что Екатерина Андреевна говорит неправду, – мягко заметила Елизавета. – Но она может заблуждаться, как любой человек, переживший шок. В парке было темно. Грабитель был в спортивной шапочке. А, между прочим, Ушаков в тот вечер не надел головной убор. У него был капюшон. На месте происшествия шапочку не обнаружили.

Дубровская с удивлением осознала, что уже защищает Ушакова. А ведь еще неделю назад она охотно принимала версию следствия. Неужели на нее так сильно подействовал фокус с кошельком? Но вместе с этим странным чувством к ней пришло и сожаление о том, что она выболтала подруге Кати свой небольшой секрет. Ей следовало бы лучше заботиться о сохранении адвокатской тайны.

Но на собеседницу откровения адвоката не произвели особого впечатления. Она только фыркнула.

– Подумаешь, какая-то шапочка! Да запропастилась она куда-нибудь в пылу борьбы. Эка невидаль! Я так понимаю, Аркадий там устроил нешуточную драку. Странно, что он вообще соизволил выйти встречать жену. Мне казалось, ему всегда было на нее наплевать! – При этом Светлана покосилась в сторону кровати. Но Катя лежала с закрытыми глазами и не подавала признаков возмущения. Честно говоря, она не демонстрировала и признаков жизни. Женщинам показалось это подозрительным. Светлана даже нахмурилась.

– Кать! Ты меня слышишь?

Серебровская и бровью не повела. Тогда Светлана, распахнув дверь, выскочила в коридор. Секунда – и она уже была в ординаторской.

– Быстро! Кто-нибудь, осмотрите Серебровскую!

В палате появилась женщина в белом халате. Она поспешно подошла к кровати, вгляделась в лицо пациентки, затем взяла ее за руку и пощупала пульс.

– Все нормально, – констатировала она. – Просто глубокий сон.

– А почему у нее лицо как у покойницы? – не отставала Светлана. Она была права. Лицо Серебровской казалось восковым.

– А вы бы перенесли то, что с ней случилось ночью, тоже выглядели бы не краше, – заметила врач. – Это у нее остаточные явления. Через несколько дней все придет в норму. Кстати говоря, а вы кто такие? Что вы делаете в ее палате?

– Мы подруги, – ответила Светлана без малейшего замешательства. Видимо, ей не хотелось вдаваться в долгие объяснения, кто здесь и зачем.

– Шли бы вы домой, подруги, – поджала губы врач. – Сегодня мы уже достаточно выслушали от ее мужа, да и от следователя тоже. Как мы можем отвечать за то, что принимает пациентка, если у нее палата как проходной двор? Следовало бы завести дневник посещений и отмечать всех ее гостей.

– А что, у нее бывает так много гостей? – удивилась Дубровская. Ей казалось, что Катя живет в узком мирке, ограниченном рамками дома.

– Немного. Но хлопот с ними хватает. Вот вчера, например, приходила одна женщина, примерно тех же лет, что и наша больная. Вроде как с виду порядочная посетительница. Не знаю, чего уж там они не поделили. Но шум из палаты был слышен даже в ординаторской. Дежурный врач был вынужден вмешаться и пригрозить вызвать охрану. Дамочка на прощание плюнула на пол и сказала что-то вроде: «Пропади ты пропадом». А позже случилась эта оказия. Вот теперь пойди и разберись, кто тут виноват.

– Странно, что Катя ничего мне о ней не сказала, – удивилась Дубровская. – Но следователь хотя бы в курсе дела?

– Мы о ней ему сообщили. Но он сказал, что у женщины алиби. Она ушла до того, как Серебровская приняла лекарство.

Какая беспечность! На взгляд Елизаветы, было необъяснимо, почему сыщик пренебрег опросом женщины, находившейся в палате больной до инцидента, тем более что, по словам персонала, между ней и Серебровской произошел конфликт.

– Это Маруся, родная сестра Екатерины, – отмахнулась Светлана. – Вряд ли от нее был бы толк. Между нами говоря, она немного не в себе. Несчастная старая дева с неустроенной судьбой. Она периодически закатывает истерики. Сбрасывает гормоны, как говорит Катя. Но она совершенно безвредна, уверяю вас!

– Если бы можно было так верить всем… – задумчиво проговорила Елизавета. Ей история с посещением бедной родственницы очень не понравилась. Странно, что все остальные отнеслись к ней как к чему-то заурядному, не заслуживающему внимания.

– Давайте выйдем отсюда, – предложила Светлана. – Наверное, не совсем уместно вести такие разговоры у постели больной, тем более спящей.