Двойные листочки (СИ)

Ваня перебил его, беспечно пожав плечами.

— Ну и ладно. Возможно, это даже к лучшему. Я не хочу знать. Хочу остаться рядом с мамой. И встречаться с Яной. И поступить с тобой в чёртову академию. Мы не поступили в этот раз, значит, поступим в следующем году. Или ещё через год. Или через пять. Или мы пошлём Зиновьева и его идиотскую комиссию, и сделаем всё сами. Что эта комиссия вообще знает? Они могут ошибаться. Пусть нас рассудят люди. Мы будем выкладывать наши песни в соцсетях. Возможно, я даже иногда буду в костюме графа, — Ваня картинно закатил глаза и заметил, что губы у Пети слегка дрогнули в полуулыбке, но затем Певцов сдвинул брови и качнул головой:

— Но люди тоже могут ошибиться.

Ваня подошёл и крепко сжал Пете плечо.

— В искусстве люди никогда не ошибаются, Певцов. Мы хороши! «Мы невероятные красавчики, которых обожают барышни», — эту фразу Ваня сказал с Петиной интонацией. Оба усмехнулись. — Ты это знаешь, я это знаю, и весь мир тоже скоро об этом узнает. Соцсети, выступления на разогреве, прослушивания… Мы перепробуем всё. И рано или поздно мы всё равно соберём целый зал. Зал, который однажды будет скандировать наши имена. Так громко, что… — Ваня в упор посмотрел на Петю. — Так громко, что даже твоя мама услышит. Мы это сделаем. Так или иначе.

Петя вздохнул.

— Неплохая речь. Репетировал?

— Всю неделю.

Петя глянул вверх, на небо, и уголок его губ пополз вверх.

— Даже моя мама, говоришь? Что ж. — Петя пожал плечами. — Звучит неплохо.

— Рано или поздно, — сказал Ваня, подняв ладонь.

— Так или иначе, — кивнул Петя, с хлопком сцепив с Ваней руки.

— Ох, парни, вы как будто в фильме про супергероев и готовитесь к битве. — Вика, неизвестно откуда появившаяся возле них, со смешком обняла их обоих за плечи.

— Да, похоже, что именно битва нас и ждёт, — хмыкнул Ваня. — Битва за искусство.

— Звучит очень благородно, сэр Ванечка! Ну тогда, — Вика положила свою ладошку на всё ещё сцепленные руки парней. — Ведьма принимает вашу клятву, джентльмены.

Глава 27. Май

ПЕТЯ

Петя точно не знал, что именно помогло ему взять себя в руки — Ванины слова или то, что идиот Низовцев разорвал своё письмо из вуза. Или абсурдная сцена, в которой ведьма скрепила клятву пирата и графа. В любом случае после того разговора в школьном дворе Пете стало легче. По крайней мере, он снова мог есть. Спать. Жить. В благодарность за то, что друзья и любимая девушка в него верили, он пытался улыбаться и шутить. Ради них.

Последние несколько недель Петиной воли хватало только на то, чтобы не быть грубым с Викой. Но всем остальным от него доставалось либо молчание, либо короткие резкие ответы, сдержать которые Петя даже не пытался. С отцом он по-прежнему не разговаривал и денег от него не брал. Обычно в тяжёлые времена ему помогала музыка, но в этот раз он не мог себя заставить снова взять в руки палочки. Слова отца о том, что он стал разочарованием для своих родителей, продолжали звенеть в ушах, отдаваясь жгучей болью в сердце. Первую неделю после прослушивания у Пети слишком болели ладони, чтобы играть, но даже когда порезы зажили, руки отказывались шевелиться, как только он садился за установку дома, и он просто молча сидел, уставившись на барабаны и раз за разом проигрывая диалог с отцом. И сообщение с отказом из академии.

Разговор с Низовцевым немного оживил Петю, он согласился с Ваниными доводами, но заставить себя начать играть по-прежнему не мог. А что, если он так и не сможет? Что, если что-то в нём умерло после слов отца? Об этом Петя решил сильно не задумываться, да было и не до того — теперь им с Низовцевым пришлось сосредоточиться на поступлении в обычные вузы, и Петя решил хотя бы притвориться, что он в порядке.

Так что волевым усилием он нацепил свою обычную ухмылку, в которой только Вика, Ваня и Миля угадывали фальшь, пристально на него поглядывая. Остальные же искреннее хихикали, когда Петя веселил всех тем, что громко перебирал вузы, подыскивая факультет, который сильнее всего взбесит его отца.

Когда в один из майских дней они в очередной раз разлеглись в школьном дворике, отдыхая от библиотеки и бесконечной домашки, Певцов листал в телефоне сайты вузов и вслух перечислял названия специальностей, которые могли бы ему подойти как самые маловероятные для «Сына Певцова».

— Как вы думаете, что хуже: учитель математики или инженер?

— Инженер, — хором сказали Савченко и Закиров.

Класс захихикал.

— Но вариант с педагогическим вообще-то хорош, — задумчиво протянул Петя. — Отец весьма удивится. — Тут глаза его загорелись. — Знаю! Физрук! Я поступлю в пед. На учителя физкультуры!

Миля, лежавшая на пледе, который принесла из дома, хмыкнула.

— Да, пожалуй, этот вариант точно возглавит топ профессий, которые доведут твоего отца до инфаркта.

— Ты уверен, Петруша? Там же надо сдавать экзамен на физподготовку, — лукаво проговорила Вика.

Петя поднял брови.

— У кого-то тут сомнения в моей физподготовке?

Прежде, чем Вика успела ответить, Петя резко подскочил с травы и поднял Вику на руки. Та заверещала: