Двор. Баян и яблоко

— Батюшки! — в веселом испуге воскликнула Шура. — Извиняюсь, что речь вашу, Андрей Матвеич, прерываю… но ведь я уже видела… Я видела, как эта новая машинная станция в наших краях строится!.. Я только не сообразила тогда, что и как… Помнишь, Семен Петрович (она обратила к Коврину зарумянившееся от оживления лицо), как я месяц назад ездила в район в очередь на «интер» записываться?

— Ну как же, как же… — бросив ей навстречу горячий взгляд, ласково ответил Семен.

— Я тогда в районе и пожаловалась: один-разъ-единственный «интер» на сотни пашен, попросту сказать, на разрыв гонят… этак скоро от него, сердешного, рожки да ножки останутся!.. А тут мне один пожилой товарищ сказал: «Не печалься, трактористка, дай срок — тут появится целая семья «интеров» и других машин, много легче колхозам станет…» И другие дяденьки, которые кирпичную стену клали, еще добавили: «Вот, мол, для машин приют строим!..» Но я домой торопилась и потому краем уха слышала, да и мнилось мне, вроде шутили они со мной… А оно, выходит, станция-то машинная строится!.. Ой, не смейтесь надо мной, Андрей Матвеич, что я сразу не сообразила…

— Зато сейчас вспомнили, Александра Трофимовна, — приветливо ответил Никишев, — к вашему свидетельству я с удовольствием добавляю имеющиеся у меня сведения о вашей будущей машинно-тракторной станции.

Когда Никишев прочел одну за другой несколько страничек своих записей о районной машинно-тракторной станции, Володя бурно захлопал в ладоши.

— Вот здорово, ребята!.. Тракторы и прочие машины, ремонтная мастерская… учеников будут принимать. Я обязательно пойду учиться, стану трактористом!

— А электричество! — восторженно зазвенел голосок Лизы. — От станции и к нам потом электричество дотянут… и к нам будет приезжать кинопередвижка, картины будем смотреть!..

— Ишь как раззадорило вас! — по привычке заворчал было Радушев, но его перебили заливчатые молодые голоса:

— У нас тоже радио будет!

— Изба-читальня!..

Костя Шилов почему-то вскочил на скамью и, крутнув ногой, почти пропел:

— Футбо-ол! Футбо-о-ол!

— Дай срок, все будет! — воодушевился Семен. — А теперь напоследки слушайте все, что я объявляю!.. Так вот: нечего вам, товарищи колхозники, беспокоиться, на какие, мол, средства будем обзаводиться механизацией, откуда деньги возьмем… Объявляю никаких денег и не потребуется — сушильную камеру нам сделают в порядке шефства города над деревней рабочие-механики на Тракторострое. Понятно?

— Понятно… — проскрипел Никодим Филиппыч. — Святые люди в наших краях объявилися!

— На что нам святость, если мы по дружбе-товариществу можем поступить! Рабочий класс на Тракторострое наши яблочки за милую душу будет кушать, которые через кооперацию мы туда, на степной простор, доставим. А как заработает у нас механическая сушилка, мы и различными сухими фруктами будем рабочий класс снабжать! И вообще первосортные наши продукты всюду найдут потребителя. Да! Еще новость: был у меня сегодня посланец из нашей будущей машинно-тракторной станции. Им для столовой нужно постоянно закупать овощи и фрукты. Пожа-а-луйста, говорю, с нашим удовольствием будем вас по договоренности снабжать!.. А этот товарищ мне в ответ: «У нас, говорит, будет хорошая ремонтная мастерская, а при ней всякие специалисты-техники…» И, словом, наша задача, говорит, распространять и внедрять самоновейшую технику в сельское хозяйство и обучать тому людей.

— Вот мы, молодежь, в первую очередь и будем обучаться! — возликовал Володя.

Сначала он, а потом и другие принялись расспрашивать Никишева о разных сторонах жизни в виденных им машинно-тракторных станциях.

За «дедунькиным» столом глухо забубнили, а Устинья, тяжело дыша, от растерянности и злости, таращила на всех ошалелые глаза. Ни срама, ни скандала не получилось, а, наоборот, о них, скандалистах, все словно забыли, они просто оказались не у дел, «беседушка» раскололась, как гнилой орех.

Отвечая на вопросы, Никишев вдруг заметил, что Борис Шмалев, подсев поближе к Устинье и Никодиму Филиппычу, что-то быстро зашептал им. Устинья беззвучно прыснула в кулак, а дедунька с загадочным видом пригладил ладошками свою желто-восковую лысину.

«Эге, Шмалев их настраивает на какой-то шаг… — предположил Никишев. — Но что именно они придумали?»

Не прошло и пяти минут, как среди оживленного говора и шуток раздался жалобный, как дудка, голосок Никодима Филиппыча:

— Ради господа бога… не гневайтесь на меня, старика… а дозвольте мне, милостивцы, спросить… э… кхм… сколько этих самых станций пооткрывали?

— Пока сто пятьдесят с небольшим, — ответил Никишев.

— Сто пятьдесят… дай-то, господи… — забормотал Никодим Филиппыч и слегка покосился в сторону Шмалева.

— Не очень густо — насмешливо прозвучал голос Шмалева, и он поднялся с места, слегка разминаясь и посматривая на Никишева нагловато-недоумевающим взглядом. — Не очень это густо, говорю… Для нашей огромнейшей страны эти сто пятьдесят станций… просто капля в море! Помилуйте, да что может значить этакая малость?