Двор чудес

– В эти тяжелые времена мы взяли за правило приглашать к себе на чай наших юных друзей из не самых благополучных районов города, – говорит королева. – Я хочу, чтобы мой сын знал: не всем так повезло, как ему.

Она поднимает руку. Мы поворачиваемся и видим принца; он смотрит на нас широко распахнутыми глазами.

Изо всех сил стараюсь улыбнуться ему дружелюбной, как у Этти, улыбкой, и надеюсь, что он не прикажет сразу же нас арестовать.

По знаку королевы он встает. Он бледен, одет в темно-синий бархатный сюртук с серебряными позументами и алой брошью на груди.

– Позвольте представить: Луи Жозеф Шарль Роман, наследник французского престола.

Мы еще раз приседаем в реверансе, а принц подходит к нам, из-за чего его мать, удивившись, слегка приподнимает бровь. Очевидно, что обычно принц не подходит к простолюдинам. Но сейчас он слегка пожимает руку Этти, глядя при этом на меня, а потом пожимает мою руку и тихо шепчет:

– Нина… Так вот как тебя зовут.

В его голосе слышатся победные нотки. Он шевелит бровями, глядя на меня, как будто желая что-то сообщить; наверное, что не собирается нас выдавать или обвинять меня в краже подвески. Я облегченно выдыхаю. Он возвращается к своему дивану; рядом с ним сразу появляется слуга с серебряным подносом, на котором стоит небольшая чашка. Принц берет чашку и делает глоток. Справа от него появляется второй слуга со сложенной салфеткой в руках. Принц изящно промокает губы и отдает салфетку третьему слуге, который тут же ее уносит.

Как это смешно. Сколько слуг нужно одному человеку, чтобы выпить чашку чая?

Появляется следующий слуга и разливает черный чай по чашкам. Золотой ложечкой он добавляет в каждую сахар, наливает густых свежих сливок и протягивает нам поднос. Мы с Этти берем чашки. Это тончайший китайский фарфор с такими тонкими ручками, что я боюсь сломать ее своими пальцами. В гильдии Воров ее бы оценили невероятно высоко. Делаю маленький глоток. Чай обжигающе горячий, со сливочным вкусом. Божественно вкусно.

Другой слуга протягивает нам поднос с крошечными пирожными. Я видела такие в кладовых богатых домов, которые обворовывала. Можно много всего узнать, прячась в кухнях знати в ожидании момента, когда экономка ляжет спать. Первое: повара – это художники высшего разряда. Второе: как удивительно называются деликатесы, которыми потчуют знать. Пирожные «Релижьёз», наполненные кремом англез и украшенные соленой карамелью. Торт «Тысяча слоев» из тончайшего теста, обильно смазанного кремом, покрытый черно-белой глазурью. Изящные пирожные «Источник любви», наполненные миндальной пастой. Торт «Шарлотт», усыпанный свежей малиной. Миниатюрные пироги «Тарт Татен» и пышные профитроли с растопленным шоколадом внутри.

Вытягиваю шею, чтобы рассмотреть, нет ли где-то хлеба. Но повсюду одни пирожные. Может быть, Королева Пирожных была права: иногда бывает совершенно нечего есть, кроме них. При взгляде на эти горы деликатесов у меня сводит живот.

– А это что такое? – спрашивает Этти, показывая на горку макарунов, где между двумя половинками пирожного зажата марципановая начинка. У меня аж дух захватывает: они такие маленькие и идеально ровные, таких ярких цветов: бледно-розовые – с ароматом розовой воды, красные – клубничные, темно-коричневые – шоколадные, охристые – кофейные, золотистые – соленая карамель, а белоснежные – ванильные.

– Мне вот это, пожалуйста, – показываю я на бледно-зеленое пирожное. Слуга берет его серебряными щипцами и кладет на блюдечко. Любуюсь тем, как смотрится это маленькое круглое зеленое пирожное на розово-золотом фарфоре.

– И это все? – удивленно спрашивает Этти. У нее на тарелке – настоящая гора пирожных. Она явно хочет сегодня наесться за все дни голода.

Не знаю, почему, но у меня к горлу подкатывает ком. Почему я сейчас окружена таким богатством, а сотни моих братьев и сестер в это время умирают от голода? Делаю знак другому слуге. Он подносит мне розовую с вышивкой салфетку. Беру ее и благодарю слугу.

Принц смотрит на меня с улыбкой.

– Им не нужно говорить «спасибо», – тихо замечает он. И он прав. Господин Жорж влепил бы мне подзатыльник за такую оплошность. Думаю, как бы заговорить с ним о кухне и как выяснить, где здесь кладовые или пекарня.

– Я столько лет мечтал снова тебя увидеть. Боялся, что этого уже никогда не случится, – шепчет принц, делая вид, что ведет со мной скучную вежливую беседу. – Ты забрала у меня талисман Карла Великого! Мне тогда так досталось…

– Тебя что, побили? – уточняю я, не вполне уверенная в том, что именно означают слова «мне досталось» из уст принца.

Он поворачивается ко мне, очень удивленный.

– Побили? Нет, конечно. Никто бы не осмелился бить меня.

Фыркаю в чашку.

– Но ты же сказал, что тебе досталось.

– Ну да. Матушка была очень мною недовольна, а если она захочет, то может здорово испортить жизнь кому угодно.

Он замолкает, что-то припоминая.

– Когда я был помладше, у меня был специальный мальчик для битья. Как же его звали… Так вот, его били всякий раз, когда я был в чем-то виноват.

Мальчик для битья. Это уже не смешно, это ужасно. Быстро меняю тему.