Двор чудес

Кажется, мы пробираемся сквозь снег несколько часов. У меня перед глазами все расплывается: лица, предметы. Чувствую вкус крови на губах. Не знаю, куда Монпарнас меня ведет, но постепенно понимаю, что мы движемся к окраине города, направляемся к царству Мертвецов, где меня окружат заботой и смогут защитить.

Я останавливаюсь.

– Я пойду обратно.

– Нет.

Повернувшись к нему, я начинаю бить его кулаками, лягать ногами, царапать когтями одежду. Он мастер гильдии Убийц, но, склонив голову, позволяет мне нападать на него.

– Я возвращаюсь. И вы не обязаны идти за мной.

Он только поднимает на меня глаза.

* * *

Звонят колокола Нотр-Дама, я чувствую их вибрацию где-то в животе.

Пора.

Слышу голос города: как животное, обезумевшее от боли, он царапает мне уши, требуя, чтобы я его выслушала. Его пульс бьется в булыжниках мостовой, заглушая мои шаги, скрывая меня, когда я карабкаюсь вверх по неприступным скользким стенам, уходящим из-под пальцев. Но я Черная Кошка гильдии Воров, и я вышла на охоту.

Пока иду, колокола все звонят. Я слышу их песню. В небе надо мной – раскаты грома. Дома вздрагивают. Ветер озлобленно воет в ушах. Под ногами кричит мостовая. Кажется, что даже крыши домов завывают. Они говорят только одно, но повторяют эти слова снова и снова, как солдат, бьющий в барабан.

Сестра.

Сестра.

Сестра.

Проникаю к ним через крышу. Перекрытия наверху, над Двором чудес, сплошь состоят из строительных лесов и каких-то веревок; такая конструкция может быть смертельно опасной для менее опытного человека. Но я полна решимости. Вокруг звенящая тишина, слышится только мое резкое дыхание. Я внимательно смотрю вниз.

И вижу их. Все девять баронов Двора чудес все еще пьют и разговаривают. Весь Двор там же.

Хорошо.

Достаю из рукава кинжал и зажимаю клинок зубами.

Еще раз смотрю вниз. Стол прямо подо мной. Он завален кошельками баронов и их позолоченными ножами; их сюртуки и пальто висят на спинках стульев. Вижу большой сапфир на шее у Томасиса, вижу пыльно-серые волосы Орсо. Тянусь к веревкам, выбираю одну из них и, крепко уцепившись за нее, спрыгиваю.

Я не боюсь. Больше не боюсь.

Парю в воздухе, изящно, как балерина, и приземляюсь, как кошка, на все четыре конечности прямо в середине стола.

Бароны отскакивают назад. Все, кроме Тигра. Он ничего не боится. Сидит совершенно спокойно, держит в руках кубок, и на лице его отражается лишь легкое удивление. В конце концов, никто не нападает на баронов. Это запрещено. Никто не нападает на них в присутствии всего Двора. Надо быть сумасшедшим, чтобы решиться на это.

Они не знают, что делать. Они пьют уже два дня подряд и реагируют медленно, а я всегда была быстрой. Некоторые хватаются за кинжалы, мастера с криком взбегают на подмостки.

Тигр внимательно смотрит на меня; его глаза расширяются от удивления, когда он меня узнает, но он все еще не встает и не тянется к оружию. Он не сводит с меня глаз, когда я с криком бросаюсь на него. Он даже не поднимает руки, чтобы защититься, когда мой кинжал свистит в воздухе. Острие царапает его щеку, он рывком откидывается назад, а я наваливаюсь на него всем телом.

Мы вместе падаем на пол, и я со всей силы вонзаю кинжал ему в руку. Он рычит от боли, и я вижу, как кровь струится по его запястью.

Сотня рук стаскивает меня с него.

Кордей забирает у меня кинжал.

Орсо держит меня. Он с силой скручивает мне руки за спиной. Я не брыкаюсь, не сопротивляюсь. Я ничего не делаю. Просто не свожу глаз с Тигра.

– Вы не барон! – кричу я осипшим голосом. От этого он морщится даже больше, чем от раны. – Вам не место при этом Дворе.

Орсо пытается прижать мне ко рту свою покрытую струпьями руку, но я кусаю его, и он оставляет попытки.

– Вы приносите нам только бесчестье, – продолжаю я, и Тигр вырастает передо мной, разъяренный, как само олицетворение мести. Не обращая внимания на кровоточащую руку, он так близко приближает свое лицо к моему, что практически касается его.

– Для вас не существует Закона, – говорю я.

Тогда он бьет меня, и комната начинает вращаться перед глазами. Я чувствую вкус крови во рту, ощущаю, как она бежит по лицу. Но смотрю на него и смеюсь.

Он подзывает своего мастера, Ленуара, и приказывает ему:

– Принеси мою плетку.

Меня привязывают к стулу, и все толкаются позади, тихо, удивленно перешептываясь.

– Она оскорбила барона.

– Но разве она сказала хоть слово неправды?

– Она напала на барона в присутствии всего Двора.

– Такое нельзя допускать. Для других это должно послужить уроком.