Двор. Книга 1

— А мы, — Лапидис сложил руки, как будто богомольный, — по народной мудрости: каждый сверчок знай свой шесток.

По предложению Малой, старое помещение форпоста покрасили в желтый цвет: когда много желтого, даже в пасмурные дни кажется, что на улице солнце. Потолок Граник разрисовал по-своему: молодой месяц, по обе стороны от него — дирижабль и самолет, из самолета высовывается наружу летчик, в руке держит раскрытую книгу.

Клава Ивановна говорила, что такой красоты она еще не видела, и теперь стояла полностью за то, чтобы первую премию дать Гранику. Дегтярь был того же мнения и обещал выхлопотать средства на две первые премии: и для Ефима, и для Степана, который по процентам шел почти в два раза впереди всех.

В конце июля Аня Котляр предупредила, что они с Иосифом уезжают на август месяц в Николаев. Клава Ивановна ответила: Иосиф пусть едет себе, все равно от него здесь пользы как от козла молока, а Аня приедет к нему, когда закончат форпост.

— Когда же я приеду, — удивилась Аня, — если форпост кончат не раньше тридцатого, а у Иосифа как раз до тридцатого отпуск?

— Значит, — сказала мадам Малая, — он в этом году поедет, а ты не поедешь.

Аня объяснила, что она тоже обязательно должна ехать: там дети, а бабушка уже старая и одна не может справиться.

— Аня поклялась здоровьем детей, что так не думает, но у мужа отпуск, а отпуск один раз в год — как же не считаться с этим.

— Отпуск один раз в год, — подтвердила мадам Малая, — а форпост для наших собственных детей мы строим один раз в двадцать лет. Или ты готова сидеть на шее у советской власти?

Боже упаси, Аня схватилась за виски, пусть она не сойдет с этого места, если готова сидеть на шее у советской власти, но, с другой стороны…

— Опять двадцать пять! — рассердилась Клава Ивановна. — Ветер всегда дует с одной стороны, а так, чтобы сразу со всех сторон, не бывает. Если ты не хочешь, чтобы за тебя работали другие…

— Мадам Малая, — Аня прижала руки к сердцу, — но это же не производство, это же общественная нагрузка.

— Что? — мадам Малая буквально остолбенела. — Уходи! Уходи немедленно: я не слышала, что ты говорила, и пусть на этом будет конец.

Утром, до работы, Аня со своим Иосифом зашли к Дегтярю. Иосиф хотел объяснить, в чем дело, но Иона Овсеич сказал, не надо, он уже в курсе: Малая права на все сто процентов, другого решения не будет. А если их не устраивает, можно собрать актив, общественность, и пусть решают.

— Актив! — повторил Иосиф. — Что такое актив без Дегтяря: как ты объяснишь людям, так и будет.

Нет, сделал пальцем Иона Овсеич, не массы для Дегтяря, а Дегтярь для масс, и не будем путать!

— Овсеич, — цеплялся за свое Иосиф, — подожди…

Нет, перебил Дегтярь, никаких подожди: сейчас он даст команду, соберем актив, и пусть выносят свое решение.

Вечером, когда солнце спряталось за колокольней Успенской церкви, Иосиф Котляр с Дегтярем пили чай на балконе. Иосиф целиком принял сторону Дегтяря, Аня продолжала немного артачиться, но женщина, как лошадь: прежде чем послушаться кнута, сначала потопчется на одном месте.

Иона Овсеич налил чай в блюдце, осторожно подул, а то может расплескаться, и сделал глоток. Потом сделал еще глоток и обратил внимание гостя, как трудно принять правильное решение даже в пустяках. А отчего так получается? Так получается оттого, что каждый смотрит со своей колокольни и думает: моя колокольня самая высокая, отсюда все видно. А на самом деле вся его колокольня — с гулькин нос. Когда говорят, что человек не может прыгнуть выше своей головы, неправильно говорят. Настоящий человек как раз должен прыгнуть выше своей головы.

— Овсеич, — громко вздохнул Котляр, — не каждый умеет, и не от каждого можно требовать.

Не каждый умеет, подтвердил Дегтярь, но от каждого надо требовать, чтобы всегда видел перед собой цель. Иначе всю жизнь будет сидеть в своем мещанском болоте, пока не засосет по горло.

После отъезда мужа Аня полностью освободилась от домашних забот и весь день отдавала форпосту. Мадам Малая теперь не могла нахвалиться и ставила Аню Котляр всем в пример. Когда надо было отлучиться на пару часов по предвыборной кампании в райсовет, Клава Ивановна со спокойным сердцем поручала ей форпост. Инженер Лапидис дважды при всех повторил, что Аня Котляр — прирожденный руководитель и могла бы управлять Магнитогорским гигантом, осталось только получить диплом института красной профессуры. Аня немножко обижалась на Лапидиса за эти слова, потому что о дипломе в ее годы можно только мечтать, но вместе с тем это были приятные слова: недаром говорят, в каждой шутке — доля правды.

В августе Лапидис приходил на строительство ежедневно. Первая это заметила Дина Варгафтик и объяснила, что Лапидис решил взять пример с Ани Котляр, которая от работы на открытом воздухе загорела, как на пляже, а руки и ноги сделались у нее прямо персики — хочется попробовать зубами.

— Дина, — негодовала Аня Котляр, — вы такое про меня говорите, можно подумать, я первая красавица, как Любовь Орлова!