Двор. Книга 2

На другое утро Ляля доложила товарищу Дегтярю итоги минувшего дня, и сразу, чтобы не откладывать в долгий ящик, вдвоем направились к Чеперухе. Картина в доме была точно, как вчера, Иона Овсеич пожелал всем приятного аппетита и попросил молодого хозяина, если можно, на минуточку прервать семейную трапезу. Зиновий пригласил гостей в другую комнату, старый Чеперуха пошел за ними, через пять минут, когда разговор сделался слишком громкий, бабушка Оля с Катериной тоже заглянули.

— Зиновий, — объяснял товарищ Дегтярь, — я у себя на фабрике дал взаймы государству свой двухмесячный оклад и здесь добавил сто рублей, а ты, как тебе известно, подписался на месячный оклад, хотя многие у вас на заводе Кирова сочли возможным на полуторамесячный и двухмесячный. Это одна сторона дела, а другая — то, что ты ставишь непроходимый водораздел между Чеперухой, который у станка, и Чеперухой, который у себя дома.

Зиновий ответил, что никакого водораздела он не ставит, наоборот, и как раз поэтому нечего из одного человека делать два и заставлять его подписываться дважды: то в роли производственника, то в роли домашней хозяйки.

— Значит, — с ударением произнес Иона Овсеич, — Хомицкий может, Орлова может, Ланда может, Дегтярь может, а Чеперухи не могут!

— Да, — встряла Катерина, — Чеперухи не могут, потому что у них маленькие дети и не успеваешь одну дырку заткнуть, как тебе уже три новых светят!

— Аи, аи, аи, какие бедные и несчастные, — пришел в ужас товарищ Дегтярь, но тут же оправился, показал пальцем на бабушку Олю и закричал: пусть у нее спросят, как жила ее мама со своими детьми в этом самом доме в тысяча девятьсот тринадцатом году!

— При чем здесь тринадцатый год? — развела руками бабушка Оля. — Он вспоминает тринадцатый год, как будто мир стоит на одном месте и топчется. Может, вы еще вспомните, что было при Пушкине и при царе Горохе!

— Как вы смеете так говорить о Пушкине! — возмутилась Ляля. — Ставить в один ряд Пушкина и какого-то царя Гороха!

— Ничего, — успокоил Иона Овсеич, — зато, когда надо было отобрать у наших детей форпост под частную квартиру, какой елейный голос мы слышали! Но пусть никто не заблуждается: советская власть умеет гладить не только по шерсти.

— Это угроза? — спросил Зиновий, закладывая ногу с протезом на здоровую ногу.

Нет, ответил товарищ Дегтярь, это не угроза, это просто любопытная параллель. Тем более, что Сталинский исполком, как помнится, разрешил Зиновию Чеперухе и его семье временное проживание в помещении пионерского форпоста.

— А теперь как раз пришла пора напомнить? — нехорошим голосом спросил Зиновий.

— Сынок, — вдруг зашумел старый Чеперуха, — не лезь поперед батьки в пекло. Никто тебе не угрожает, мы немножко погорячились, товарищ Дегтярь немножко погорячился, а надо все по-хорошему, как старые соседи. Овсеич, я не хочу подписываться на двадцать пять рублей, я хочу — на пятьдесят.

Товарищ Дегтярь высоко поднял брови:

— Что ты обращаешься ко мне? Орлова — общественный уполномоченный по займу, обращайся к ней.

— Лялечка, — Иона улыбался, как в далекие молодые годы, когда он еще не ухаживал за своей Олей, — покажите пальчиком, где мы здесь с вами распишемся.

— Тьфу! — сплюнула бабушка Оля. — Франц, подбери свой шванц!

Зиновий внимательно наблюдал, как отец подписывается, пересчитывает деньги — рубли, трешницы, пятерки — и кладет по одной бумажке на стол. Когда закончили, старый Чеперуха пожал руку товарищу Дегтярю и опять повторил, что с людьми надо только по-хорошему.

Ладно, сказал Зиновий, поцеловал Гришу и Мишу, остальным кивнул головой, и так хлопнул дверью, что за стеной у Граника загремело, как в жестяной мастерской.

— Иона, — обратился товарищ Дегтярь, когда тень Зиновия мелькнула за окном, — ты мне доказывал, что с людьми надо только по-хорошему. Я прошу тебя повторить эти слова.

— Овсеич, — ответил не сразу старый Чеперуха, — в народе говорят: утро вечера мудренее. Но бывает исключение, подождем до вечера.

Повторилась вчерашняя история: опять провозились целое утро с Чеперухами и прозевали всех остальных, в том числе Ефима Граника, хотя он живет здесь рядом, за стеной. По адресу Граника товарищ Дегтярь сказал: конечно, он слышал весь разговор от начала до конца, следовательно, мог сам зайти и подписаться, однако не зашел. Нет, возразила Ляля, просто Ефим такой человек, что без приглашения никогда не зайдет в чужой дом.

— Орлова, Орлова, — погрозил пальцем товарищ Дегтярь, — ты мне напоминаешь нашу Малую: она тоже всегда готова думать про человека хорошо — так для себя спокойнее.