Двор короля Ланкикура 2

Барон Ин Дюк зло взглянул на Кристона, поднял своё письмо и, громко стуча каблуками отправился дальше. Цыпочка схватила свой конверт и засеменила в обратном направлении.

– Постойте, мадемуазель! – вскричал Кристон. – Вы ошиблись, это послание принадлежит мне. Вот Ваше! – И он, подняв с пола оставшееся письмо, с поклоном протянул его рассерженной дочери герцога Пшёнского.

– Идиот, – сказала Цыпочка и важно удалилась.

– Ну что Вы, не стоит благодарности, – невозмутимо ответил Кристон и снова начал невольно озираться по сторонам.

Остановившись возле королевской спальни, он тихонько просунул свой конверт под дверью. Затем, очень довольный спустился по лестнице и отправился в свою комнату. Он даже не заметил Цыпочку, которая всё это время за ним наблюдала.

– Ну что же, – радостно заулыбалась она, – я думаю, моя затея удастся.

С этими словами она направилась прямиком к королевской библиотеке, где в этот ранний час Ланкикур занимался государственными делами. Там она сделала то же самое, что и Кристон: просунула своё письмо под дверью. После этого Цыпочка отправилась к себе. Но по дороге ей не встретился барон Ин Дюк.

– Интересно, куда это он запропастился? – прошептала Цыпочка. – Не мог же он сквозь землю провалиться.

Словно в ответ на её недоумение в конце коридора скрипнула дверь и барон Ин Дюк, стараясь сопеть как можно тише, крадучись появился в темноте. Он выходил из комнаты, которую приготовили для посла Фазании.

– Ну и ну, – только и успела проговорить Цыпочка, стягивая туфли, и, что есть мочи побежала вниз по лестнице.

Тем временем в королевской спальне начался невероятный переполох. Клевия, проснувшись, обнаружила, что уже слишком поздно, а ей до приезда посла нужно было сделать кучу дел: причесаться, одеться, отдать распоряжения по поводу праздников, а тут ещё пришёл королевский портной с нарядом для завтрашнего праздника плодородия.

И вдруг Клевия заметила маленький квадрат бумаги, валявшийся на полу. Она распечатала его и прочла:

«Ваше Величество, Вас хочет одурачить Ваша собственная супруга. Если Вы мне не верите, приходите во время праздника Плодородия к развалинам замка Авроры в 6 часов вечера и убедитесь сами».

– Что всё это значит? – возмутилась Клевия. – Хорошо, что письмо попало в мои руки. Кто-то хочет поссорить меня с королём. Ну что ж, таинственный незнакомец, встретимся завтра, в шесть часов.

У Клевии сразу испортилось настроение и даже великолепный наряд Осени, в котором она должна блистать на празднике, теперь не приносил ей радости.

– Какая ты красавица! – воскликнул Ланкикур, входя в комнату. – Тебе очень идёт этот костюм!

Клевия улыбнулась.

Когда, наконец, портной и горничная оставили короля с королевой вдвоём, Ланкикур достал из кармана конверт и сказал:

– Сегодня утром в библиотеке я получил забавное письмо.

– От кого? – спросила Клевия.

– Не знаю. Это стихи. – Ланкикур улыбнулся. –

Когда я вижу Вас – Покой теряю,

И сердце Вам своё отныне доверяю.

Забыть вас не могу и вновь желаю

Узреть Вас хоть на миг: я страстью к Вам пылаю!

– По-моему, это адресовано не мне, – сказал Ланкикур.

«По-моему, тоже» – подумала Клевия. Но не стала ничего говорить Ланкикуру о своём письме.

В полдень приехал посол со своей свитой. У посла было смешное имя – Гуго Простачкини – и очень смешная старомодная шапочка с узким пером. За послом, словно тень следовали три мрачных типа огромного роста. Одного из них, самого устрашающего звали Дон Мордуан. Имена двух других приближённых посла очень трудно запоминались и Алис тут же окрестила их «Дон Моржуан», из-за усов, которые делали его похожим на моржа, и «Дон Моркван», за оранжевое лицо и такого же цвета перо в шляпе. Вместе с послом прибыла молодая красавица-блондинка Барбариза де Белокур. Она как заворожённая смотрела на Ланкикура и Клевия даже нахмурилась, заметив это.

За праздничным обедом было скучно. Посол о чём-то рассуждал с Краком и его отцом адмиралом, баронесса де Белокур не сводила глаз с короля, а Алис уныло переводила взгляд с задумчивой Клевии на расстроенную Крекки.

– Ну и ну, – сказала она, – если это праздничный обед, то я даю слово никогда больше не ходить на праздничные обеды! А может праздничными обедами сейчас называют заседания, на которых все говорят о таких грустных вещах, что хочется плакать?

– Ах, Алис, – вздохнула Крекки, – отец запретил мне даже смотреть на Гога.

– Стоит ли расстраиваться! – воскликнула Алис. – У нас ведь есть отличный план на завтра.

– Какой план? – с надеждой спросила Крекки.

– Какой план? – удивилась Клевия.

– Как, разве я вам не сказала? – Алис задумалась – Ах, да! Мы ведь придумали его вчера с Краком. Было уже поздно, чтобы сообщать его сразу же, но Крак сказал, что утром он вам всё расскажет.

– Ты же видишь, он жутко занят, – иронически заметила Крекки. – Мой брат решает государственные дела.

В это время Крак отвернулся от посла и хитро подмигнул Крекки.

– Смотри-ка, – торжествовала Алис, – ничего он не забыл. Давайте тихонечко уйдём отсюда, и я сама расскажу вам этот чудненький планчик.