Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

У каждого имелись свои причины для устранения Кобы. К примеру, один из грузинских руководителей, Орахелашвили, был глубоко оскорблен и обижен неожиданным взлетом выскочки Берии. Косиор не забыл того, как в Москве смеялись над его просьбами накормить голодную Украину и называли паникером.

Говорят, заговорщики несколько раз встречались и на квартире Серго Орджоникидзе в Кавалерском корпусе – Орахелашвили остановился у своего друга Серго. Но, возможно, нарком тяжелой промышленности втайне сочувствовал недовольным.

Многие соглашались с тем, что Сталин должен уйти в отставку. Однако кем его заменить? Большинство заговорщиков сходились во мнении, что преемником Иосифа Виссарионовича Сталина должен стать Сергей Миронович Киров. Киров пользовался популярностью и авторитетом в партии и в народе. Он отличался большой энергией и, что немаловажно, был русским.

Правда, в большевистской культуре с ее зацикленностью на идеологической чистоте бывший кадет и работавший в буржуазной газете журналист, не имевший каких-либо значительных заслуг в создании и развитии марксизма-ленинизма, к тому же обязанный всеми достижениями и успехами Сталину, имел мало шансов на победу. Молотов, тоже верный и преданный генсеку, как всегда, насмехался над претендентом. Он считал, что шансы Кирова стать вождем невелики.

Кирова пригласили на квартиру Орджоникидзе и предложили возглавить партию вместо Сталина. Ленинградскому руководителю нужно было быстро решать, что ответить. После некоторых раздумий он отверг предложение. Сказал, что не поддерживает устранение Сталина, но пообещал довести жалобы заговорщиков до руководства партии.

Киров в те дни еще не поправился после сильного гриппа. Отказ от предложения недовольных политикой Сталина показывает, что он, несмотря на смелость и энергичность, все же не обладал качествами, необходимыми для управления огромной империей. Не исключено, что Кировым двигала не любовь к Сталину, а элементарная осторожность. Далеко не все думали, что Сталина можно легко сместить с поста Генерального секретаря.

Первым желанием Кирова после того разговора на квартире Серго в Кремле было рассказать обо всем Сталину. Скорее всего, именно так он и поступил.

Конечно, Сталина встревожила информация о заговоре. Наверное, не меньше обеспокоил и тот факт, что старые большевики видели на его месте Кирыча. Анастас Микоян, близкий друг Кирова, говорил, что Сталин возненавидел не только делегатов XVII съезда, но и, конечно, Мироновича. Ленинградский руководитель почувствовал, что над ним сгущаются тучи, но на людях вел себя так же, как всегда. Сталин тоже ловко скрывал свой страх.

Вместо того чтобы подчеркивать преданность и близость к Сталину, Киров допустил несколько ошибок. Как бы показывая свою демократичность, он сел в зале со своими делегатами, а не в президиуме, чем рассердил Сталина. Киров много шутил и смеялся. Сталин несколько раз сердито интересовался у окружающих, над чем это забавляются ленинградцы.

Победа Сталина была омрачена изменой старых большевиков и двусмысленным поведением Кирова. Но непрерывная борьба с противниками и предателями как нельзя лучше подходила его характеру и мировоззрению. В мире интриг и заговоров вождь чувствовал себя как рыба в воде. В истории, пожалуй, не найти другого крупного политика, который был бы так запрограммирован на постоянную битву с врагами, как Сталин. Иосиф Виссарионович наверняка считал себя усталым и благородным рыцарем, который в одиночку отправился на войну с толпами врагов. Сталин был уверен, что история выбрала его для выполнения великих задач. Он представлял собой большевистский вариант таинственного ковбоя, приехавшего в приграничный городок на Диком Западе, где все, в том числе и власть, продались бандитам и разбойникам.

Конечно, о закулисной борьбе и напряжении, царивших на съезде, знали немногие посвященные. Для десятков миллионов советских граждан XVII съезд явился еще одним триумфом партии большевиков. «Наша страна стала страной с могучей промышленностью, страной коллективизации, страной победившего социализма», – заявил Молотов, открывая работу съезда 26 января.

Сталин упивался зрелищем разбитых врагов от Зиновьева до Рыкова, старых и новых противников, которые сейчас превозносили его до небес. «Блестящий фельдмаршал сил пролетариата, лучший из лучших, товарищ Сталин…» – славословил его Бухарин, который в то время был главным редактором газеты «Известия».