Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

Выгоды от царского крещения были настолько очевидны, что очень многие стремились сделать правящего императора крестником своего ребенка. Поток подобных прошений оказался настолько значительным, что вынудил Николая I решать этот вопрос на законодательном уровне, а поводом стала просьба титулярного советника Щукина, работавшего старшим экспедитором одного из департаментов государственного контроля. Прошение титулярного советника рассматривалась в октябре 1825 г. Комитетом министров, который принял решение – отказать, но довести до сведения императора (перестраховались!). В январе 1826 г., в разгар следствия по делу декабристов, Николай I повелел «впредь подобных просьб в Комитет не вносить; ибо его величество предоставляет себе изъявлять соизволение на восприятие от купели детей таких только лиц, кои лично известны его величеству»⁵⁹⁸.

Однако в принятый закон пришлось через некоторое время вносить изменения. Николай I был окружен множеством людей, у которых, естественно, рождались дети, и они как лица, «лично известные императору», считали себя вправе пригласить его на крестины своего ребенка в качестве крестного отца. Поэтому в 1836 г. было решено «представления о всемилостивейшем восприятии от купели детей штаб– и обер-офицеров делать сколь можно реже»⁵⁹⁹.

Иногда члены императорской фамилии крестили целые семьи. Например, крестным отцом старшего сына официанта Дмитрия Пруссакова был Александр III, дочери – императрица Мария Федоровна, младшего сына – великий князь Михаил Александрович. Все трое детей лакея I разряда Егора Комарова также были крещены императорской четой.

На 1900 г. по спискам Министерства двора на учете состояли 21 крестник и крестница высочайших особ, в основном дети служащих при дворце. Большая часть этих крещений была связана с именами Александра III (10 человек) и императрицы Марии Федоровны (шесть человек), но среди крестных упоминается также великая княжна Ольга Александровна (два человека) и великий князь Михаил Александрович (три человека). Среди родителей преобладали лакеи I разряда (пять человек), которые непосредственно обслуживали царскую семью, но также были официант, фейерверкер, канцелярские чиновники, казенный десятник, младший надзиратель, присяжный при церкви⁶⁰⁰.

При Николае II эта традиция была продолжена. Члены императорской семьи крестили детей кормилиц своих дочерей и ближайшей прислуги, а также лично известных им людей из ближайшего окружения. Так, когда в 1908 г. жена одного из офицеров охраны царя родила ребенка, Анна Вырубова сообщила счастливой матери, что «ее величество благоволит стать крестной матерью… малышу». Поскольку отец ребенка был лютеранином, то младенца крестили по православному и лютеранскому обрядам. При первом крещении Александра Федоровна сама держала младенца и по традиции подарила матери брошь, украшенную сапфиром и бриллиантами⁶⁰¹.

Последней крестницей императрицы 16 февраля 1916 г. стала дочь начальника Дворцовой полиции Невдахова. В свидетельстве, выданном родителям, было указано, что «Ея Императорское Величество Государыня Императрица Александра Федоровна Всемилостивейше соизволила на восприятие от купели при Св. Крещении Августейшим Ее Императорского Величества Именем родившейся 26 декабря 1915 г. дочери состоящего в распоряжении Дворцового Коменданта полковника Отдельного Корпуса Жандармов Невдахова – Александры».

Дисциплина, кражи, наказания

В жизни императорских резиденций, населенных сотнями людей, бывало всякое. Случались и периодические скандалы, связанные с кражами: с одной стороны, кражи вроде бы исключались в парадной императорской резиденции, обслуживающий персонал которой тщательно подбирался, но с другой – человеческий фактор присутствовал даже в императорской резиденции, и за 150-летнюю историю дворца его стены видели многое. Безусловно, эти скандалы не афишировались, но администрация дворца, как правило, использовала их для примерного, публичного наказания виновных и дальнейшего совершенствования правил повседневной жизни придворнослужителей.

Из архивных дел следует, что за дисциплинарные и прочие прегрешения дворцовую прислугу наказывали, как правило, отданием в солдаты. Это было суровое наказание: для слуги, выросшего при императорском дворе, оказаться в солдатской казарме было очень тяжело. Так, в 1794 г. рассматривалось дело 19-летнего золотарного ученика Шмелева по причине пьянства и прогулов. Ему грозило отдание в солдаты, однако парня пожалели, поскольку «он еще лет молодых»⁶⁰².