Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

Собаки постоянно сопровождали императрицу во время ее прогулок, и художники, писавшие Екатерину II, неоднократно подмечали эту особенность ее частной жизни. Подчас суровая к подданным императрица многое прощала своим любимцам. В одном из писем она заметила: «Вы простите меня за то, что вся предыдущая страница очень дурно написана: я чрезвычайно стеснена в настоящую минуту некоей молодой и прекрасной Земирой, которая из всех Томассенов садится всегда как можно ближе ко мне и доводит свои претензии до того, что кладет лапы на мою бумагу».

Екатерина II, как и Петр I, практиковала бальзамирование своих любимцев, что порой приводило к недоразумениям. Посол Франции в России Сегюр описал один из таких курьезных эпизодов. Как-то раз к придворному банкиру Сутерланду явился петербургский обер-полицмейстер и «с прискорбием» сообщил: «Получил поручение от императрицы исполнить приказание ее, строгость которого меня пугает; не знаю за какой поступок, за какое преступление вы подверглись гневу ее величества». Перепуганный Сутерланд стал допытываться о причинах гнева царицы. «Императрица, – отвечал уныло полицмейстер, – приказала мне сделать из вас чучелу…» – «Чучелу? – вскричал пораженный Сутерланд. – Да вы с ума сошли! И как же вы могли согласиться исполнить такое приказание, не представив ей всю его жестокость и нелепость?» К счастью, через третьих лиц удалось выяснить, что у Екатерины II умерла собачка (ранее подаренная банкиром), носившая имя Сутерланд. Безутешная императрица потребовала от полицмейстера «сделать чучело из Сутерланда», что и было принято им к исполнению. Примечательно, что полицмейстер, готовый выполнить приказ, дал банкиру только «четверть часа сроку, чтоб привести в порядок его дела!»⁶⁴⁰.

Но чаще собак все же хоронили. Учитывая трепетное к ним отношение царственной хозяйки, в ее летней резиденции – Царском Селе появилось первое кладбище домашних животных с мраморными досками и эпитафиями. Несколько таких надгробий дошло до нашего времени. Так, в Екатерининском парке, позади павильона Турецкая Баня, находятся мраморные плиты с посвящениями Земире, Сиру Томасу Андерсону и Дюшессе. Известны даже авторы некоторых эпитафий. Например, текст, вырезанный на мраморной доске одной из могил, был составленный самой Екатериной II: «Под Камнем сим лежит Дюшесса Андерсон, которою укушен искусный Роджерсон»⁶⁴¹.

Одно из посвящений было составлено французским послом при дворе Екатерины II графом Сегюром. Он в записках поведал его историю: «Однажды, помню я, императрица сказала мне, что у нее околела маленькая левретка Земира, которую очень любила и для которой желала бы иметь эпитафию. Я отвечал ей, что мне невозможно воспеть Земиру, не зная ее происхождения, свойств и недостатков. «Я полагаю, что вам достаточно будет знать, – возразила мне императрица, – что она родилась от двух английских собак Тома и Леди, что она имела множество достоинств, только иногда бывала немножко зла». Этого мне было довольно, и я исполнил желание императрицы и написал следующие стихи, которые она чрезвычайно расхваливала: «Здесь пала Земира, и опечаленные Грации должны набросать цветов на ее могилу. Как Том, ее предок, как Леди, ее мать, она была постоянна в своих склонностях, легка на бегу и имела один только недостаток – была немножко сердита, но сердце ее было доброе. Когда любишь, всего опасаешься, а Земира так любила ту, которую весь свет любит, как она. Можно ли быть спокойною при соперничестве такого множества народов? Боги, свидетели ее нежности, должны были бы наградить ее за верность бессмертием, чтобы она могла находиться неотлучно при своей повелительнице»⁶⁴².

Были собаки и у Павла I. Он до 42-х лет прожил в Гатчинском дворце, окруженном прекрасно ухоженным парком, и там располагался «Зверинец», в котором содержалась большая псарня. Царская фаворитка Нелидова вспоминала, что Павел I «соглашался держать лишь маленьких собачек, которые никогда не затравят оленя. Все удовольствие от охоты – заставить оленя бежать». Но собаки, жившие на псарне, «работали», а у императора была своя собака – беспородный шпиц. По свидетельству М. М. Пыляева: «Павел всегда спал в белом полотняном камзоле с рукавами, в ногах его лежала любимая его собака «Шпицъ»; император особенно любил собак, не разбирая род, и иногда простая дворняжка была его фаворитом… В Павловске, во дворце, во время вечерних отдохновений императора на половине императрицы, простая дворная собака лежала всегда на шлейфе платья государыни. Павел очень любил этого пса, брал его на парады и в театр, где он сидел в партере на задних лапках и смотрел на игру актеров. В день смерти императора собака эта, никуда прежде не отлучавшаяся, вдруг пропала»⁶⁴³. Бытописатель старого Петербурга очень точно подметил общечеловеческое свойство – важна не порода, а привязанность собаки.