Двор Тьмы

– Узнаю манеру жандармерии, – пробормотал Валер, часто моргая за стеклами очков, делавших его старше. Он всегда был самым нервным в семье.

– Успокойся, Валер, – приказала мама тоном одновременно мягким и властным. – И убери нож. С нами ничего не случится.

Он подчинился. В присутствии хозяйки дома братья вели себя кротко: в ее руках бразды правления и счета лавки, за ней – последнее слово.

– Мама права: с нами ничего не случится. Просто потому, что в нашей деревне никогда ничего не происходит. Не правда ли, Бастьян? – пошутила я, желая вызвать улыбку любимого брата.

Но за моим напускным сарказмом скрывалось смутное беспокойство. Кому пришло в голову навестить супругов Фруаделак, почтенных аптекарей из деревушки, затерянной в глубине одной из самых отдаленных провинций Франции (ближайший город Клермон находился в двадцати лье от нас)?

Родители всегда исправно платили налог, будь то золото или кровь. Отец даже помогал доктору Бонифасу двенадцать раз в году пускать кровь всем жителям деревни, начиная с себя самого, своих жены и детей.

Согласно Кодексу смертных, в обязанности аптекаря входило не только снабжение людей лекарствами, но и сбор драгоценной жидкости. Такова десятина гематического Факультета, название которого произошло от греческого слова haimatos – кровь. Таков налог, возведенный в религию, основанную врачами-священниками, трансмутировавшими Короля.

Мы, простолюдины, должны жертвовать десятую долю своей крови, чтобы кормить знатных вельмож и дворян. Каждый месяц доктор Бонифас отправлял в Клермон двести заполненных доверху флаконов своему начальнику, главному придворному врачу, как теперь называли прелатов, заменивших епископов прежних времен.

– Ведь нас не в чем упрекнуть? Если не считать, что мы смертельно скучны? – подмигнула я Бастьяну, единственному, кто ценил мой черный юмор.

Отец привычно кивнул, как делал всегда, чтобы успокоить больных. Только сейчас он тревожно хмурился. Я никогда не видела его таким. Вернее, видела, однажды, морозной декабрьской ночью. Пять лет назад. Тогда жандармы притащили в аптеку чужеземца – путешественника в заснеженном пальто. Несчастный нарушил комендантский час, запрещавший жителям четвертого сословия выходить из дома после наступления сумерек, и стал жертвой вампира, имя которого мы никогда не узнаем.

Повелители ночи имеют право питаться по своему усмотрению теми, кто осмелился показаться на улицах после звуков набата. Словно расписавшись, хищник оставил на шее почти бескровной жертвы два багровых прокола.

Мне было двенадцать, и тогда я в первый и последний раз в жизни увидела укус вампира. Здесь, в нашей глубинке, где овец в два раза больше, чем людей, а крыс и вовсе в десять, повелители ночи больше так не забавлялись.

Я тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. В ту далекую зимнюю ночь на лице отца застыло беспомощное отчаяние от того, что замерзший бедняга умирал в муках на его руках. Но сегодня что могло омрачить этот ясный летний день?

– Аптекарь, слушай внимательно: это последнее предупреждение! – пригрозил свирепый голос снаружи.

Родители вновь переглянулись. Отец подошел к двери, отделявшей столовую от аптечной лавки, где на аккуратных полках разместились глиняные горшочки с различными мазями и снадобьями, подписанные каллиграфическим почерком Бастьяна.

Вечернее солнце освещало деревянный прилавок. В этой тесной комнате я частенько маялась от удушливой тоски и тягостных дум о своем бесполезном существовании.

Только бегая по лесам и полям, собирая лекарственные травы и… подстреливая дичь, когда представлялась возможность, я могла дышать свободно и легко. В кожаных кюлотах, с распущенными волосами под пастушьей шапкой, мне было хорошо и уютно.

При этой мысли я запаниковала: а что, если жандарм пришел арестовать меня из-за фазана, которым мы собирались поужинать?

Охота для простолюдинов запрещена… но до сих пор жандарм Мартан закрывал глаза на мои проступки, потому что родители любезно поставляли ему настои из шалфея для лечения его приступов подагры.

Я повернулась, стараясь разглядеть незваных гостей. Прищурилась от ослепляющих бликов солнца. За стеклянной дверью, выходящей на деревенскую площадь, увидела силуэт посетителя. Но это вовсе не простодушный добряк Мартан, возглавлявший полицию из трех человек на Крысином Холме.

Визитер, угрожавший разбить окно кулаком в перчатке, высокий и сухой, зловещий, как виселица, был облачен в длинную, до пола, черную мантию. Его шею обвивал пышный, гофрированный воротник «фреза» из белой ткани – украшение, типичное для Факультета.

– Инквизитор… – в ужасе выдохнула я, узнав железную пряжку в форме когтя летучей мыши, свисавшую с конической шляпы незнакомца.

Я видела инквизиторов лишь на страницах книг. Тем не менее прекрасно знала: носящие когти летучей мыши – единственные члены Факультета, готовые любым способом найти и разорить логово врага государственной религии, где бы тот ни прятался.