Двор Тумана и Ярости

«Что я не преклоню колени ни перед кем и ни перед чем, кроме моей короны».

В этот раз появилась и ручка. Я всего лишь написала: «Как драматично». И могла поклясться, что сквозь нашу связь по другую сторону моих ментальных щитов, я слышала его смех.

Улыбаясь воспоминанию, я открутила крышку первой банки, и резкий запах крови заполнил мои ноздри. Амрен глубоко вздохнула, а затем кивнула головой в сторону кружки.

— Ты… о, ты мне нравишься.

— Это ягненок, если это имеет какое-то значение. Тебе подогреть ее?

Она оторвалась от Книги, и я просто наблюдала, как она сжала банку обеими руками и осушила ее, словно внутри была вода.

Что ж, по крайней мере, мне не пришлось беспокоиться по поводу поисков чайника.

Амрен выпила половину за один присест. Струйка крови побежала по ее подбородку, и она позволила ей упасть на свою серую рубашку — такой мятой рубашку мне еще никогда не доводилось видеть. Причмокнув губами, она поставила банку на стол с глубоким вздохом. Кровь сияла на ее зубах.

— Спасибо.

— У тебя есть та, что тебе нравится больше?

Она резко дернула подбородком, а затем, когда поняла, что выпачкалась, вытерла его салфеткой.

— Ягненок всегда был моим любимцем. Как бы это не было ужасно.

— Не… человек?

Она скривилась.

— Водянистые и очень часто на вкус напоминают то, что они ели в последний раз. И поскольку у людей отвратительный вкус, в этом слишком много риска. Но ягненок… я бы также выбрала еще и козла. Их кровь чище. Насыщеннее. Напоминает мне о… другом времени. И месте.

— Интересно, — сказала я и имела это в виду. Мне стало интересно, про какой именно мир она говорила.

Она осушила оставшуюся часть, цвет уже вернулся на ее лицо, и поставила банку в маленькую раковину у стены.

— Я думала, что ты живешь где-то, где более… роскошно, — призналась я.

И в самом деле, вся ее прекрасная одежда висела на вешалках рядом с кроватью, а ее украшения были горой рассыпаны на нескольких столах и шкафах. И здесь было столько драгоценностей, что хватило бы на выкуп императора.

Она пожала плечами, присаживаясь снова рядом с Книгой.

— Однажды я пыталась. Но мне это наскучило. И мне не нравится держать слуг. Слишком шумно. Я жила во дворцах, хижинах, в горах и на пляже, но почему-то мне больше всего нравятся эти апартаменты вблизи реки. — Она нахмурилась солнечным лучам, что усеяли потолок. — И это также означает, что мне никогда не придется устраивать вечера или принимать гостей. Ведь все это я ненавижу.

Я усмехнулась.

— Тогда я постараюсь не задерживаться.

Она изобразила удивленную оскорбленность, скрестив ноги под собой.

— Почему ты здесь?

— Кассиан сказал, ты проводишь здесь дни и ночи напролет с тех пор, как мы вернулись, и я подумала, что ты могла быть голодна. И… мне не чем было заняться.

— Кассиан любит совать нос в чужие дела.

— Он беспокоится о тебе. Обо всех вас. Вы единственная семья, что у него есть. — Все они были единственной семьей друг у друга.

— Ах, — сказала она, изучая лист бумаги. Но, тем не менее, казалось, что это ей польстило. Мое внимание привлек цветной блеск на полу рядом с ней.

Она использовала свой кровавый рубин как пресс-папье для бумаг.

— Рис уговорил тебя не уничтожать Адриату из-за кровавого рубина?

Глаза Амрен метнулись вверх, полные штормов и необузданных морей.

— Он этого не делал. Это убедило меня не уничтожать Адриату, — она указала на свой комод.

На самом его верху подобно змее лежало знакомое колье из бриллиантов и рубинов. Я видела его раньше… в сокровищнице Тарквина.

— Как… откуда?

Амрен улыбнулась про себя.

— Его мне отправил Вариан. Чтобы смягчить заявление Тарквина о нашей кровавой вражде.

Я тогда подумала, что эти рубины может носить лишь могущественная женщина — и не могла подумать ни о какой другой, кроме той единственной, что сидела передо мной.

— Ты и Вариан…?

— Заманчиво, но нет. Этот болван не может определиться: хочет он меня или ненавидит.

— Почему не может быть оба варианта сразу?

Низкий смешок.

— И правда.

* * *

Таким образом потянулись недели ожидания. Ожидание того, когда Амрен заново освоит язык, на котором не говорит никто другой в нашем мире. Ожидание ответа смертных королев на нашу просьбу встретиться.

Азриэль продолжал попытки проникнуть в их дворы — однако все еще безрезультатно. Я слышала об этом в основном от Мор, которая всегда знала, когда он возвращался из Дома Ветра, и всегда считала своей обязанностью присутствовать в момент, когда он приземлялся.

Она рассказала мне не много деталей — и еще меньше о том, что невозможность проникновения его или его шпионов в те дворы тяжело сказывалась на Азриэле. Те стандарты, которые он установил для себя, призналась она мне, граничили с садизмом.