Дворец, где разбиваются сердца

К ней захаживали новые властители, богатые коммерсанты, которые обрели небывалое влияние, поэты и писатели. С удивлением Каролина обнаружила через некоторое время, что является хозяйкой самого популярного салона в столице. И, пожалуй, самого влиятельного.

У нее собирались как власть имущие, так и те, кто входил в конфликт с властью, и для каждого у нее находилась улыбка, доброе слово и поддержка. Хорошим тоном стало появляться в салоне Каролины Вилмайо по пятницам и воскресеньям. А однажды она увидела у себя того, о ком давно думала, – графа Иллариона Михалевского.

Она познакомилась с новым чрезвычайно влиятельным господином, бывшим епископом Торресом, который стал канцлером и министром иностранных дел. Торреса почитали самым умным человеком в государстве, говорили, что в его руках находятся все нити управления Коста-Бьянкой. Внешне же он производил впечатление хрупкого и болезненного субъекта – худой, облаченный всегда во все черное, в старинном, давно вышедшем из моды парике, он опирался на тяжелую резную трость. Однако стоило ему начать монолог, как все почтительно смолкали.

Каролина заметила, что Торрес благоволит к ней. Ухаживает ли он за ней? Она заметила несколько раз, что канцлер бросает на нее пламенные взгляды. Оказывается, вот почему он зачастил к ней в салон, он просто желает заполучить ее! Но Торрес ни разу не выдал своих намерений, его же визиты увеличили популярность вечеров у Каролины в несколько раз.

Кроме того, Каролина зачастую знала о планируемых крупных решениях на самом верху еще до того, как официально объявлялось об этом народу. Однажды, по прошествии почти года с момента прихода к власти Сильвио, который именовался Великим Диктатором и получил неограниченные полномочия на всю жизнь, Торрес, смакуя фруктовое мороженое из серебряной вазочки, сказал своим дребезжащим голосом, когда они с Каролиной остались наедине:

– Дорогая моя, вы знаете, что планирует наш глава государства?

– Военный поход на Венесуэлу? – спросила Каролина. Торрес ей нравился. Он был, безусловно, очень опасным человеком, однако при этом чрезвычайно умным.

Канцлер разразился смехом:

– О, на это пока что нет денег! Как всегда, нет денег! Великий Диктатор строит себе загородную резиденцию, только вчера для этих целей было выделено десять миллионов. Впрочем, не мне жаловаться на это...

Каролина знала, что Торрес не гнушается никакими возможностями урвать себе кусок пожирнее, про него говорили, что он тащил к себе в подвалы все, что только возможно, он считался одним из самых богатых людей Коста-Бьянки. Он говорил, что копит на тихую старость.

– Сильвио замыслил провозгласить Коста-Бьянку империей, а себя – императором Сильвио Первым из династии Асунсьон, – заявил канцлер. – Все к этому и шло с самого начала. Но ему нужно помпезное царствование, он хочет, чтобы его признали за рубежом и почитали как коронованную особу.

Слова канцлера подтвердились через месяц, когда был объявлен указ Великого Диктатора – страна отныне и навечно объявлялась империей, и ее главой становился император Сильвио, а также его потомки. Народ по-разному воспринял эту удивительную новость. Но Сильвио был безоговорочно популярен среди бывших рабов, поэтому весть о том, что страна станет империей, вызвала среди них бурю восторга.

А еще через некоторое время, когда в Эльпараисо полным ходом шла подготовка к коронации, случилось еще одно тревожащее событие. Из небытия восстали Жан-Батист де ля Крус и его сестрицы.

Лулу принеслась к Каролине и заявила:

– Знаешь, кого я видела сегодня во дворце у императора? Жан-Батиста, Валентину и Изольду!

Каролина побледнела. До нее уже доходили слухи о том, что военный губернатор де ля Крус остался в живых и бежал за границу, однако она не придавала этим сплетням большого значения.

– Да, да, собственной персоной, – заверила ее Лулу. – Раньше он был врагом Сильвио и революции, но теперь о революционных идеалах все забыли, будущий император благоволит к де ля Крусу. Тот обещает, что поможет Сильвио добиться дипломатического признания его империи за границей. И, кроме того, он обещает ему кредиты и финансовую помощь! Сильвио так изменился!

Наконец Жан-Батист появился в салоне у Каролины. Когда он вошел, она отметила, что у нее учащенно забилось сердце. Канцлер Торрес ехидно заметил:

– Это, кажется, ваш черный ангел? Что же, де ля Крус теперь самый близкий друг и советник императора, с ним лучше не конфликтовать...

Де ля Крус приблизился к Каролине. Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами – однако Каролина заметила, что вся дрожит. На ее счастье, появился граф Михалевский. И наваждение прошло. В присутствии Иллариона она чувствовала себя увереннее.

И вот настало 30 июля 1862 года, день, когда страна официально обретала императора. Сильвио наметил помпезное мероприятие на свой сороковой день рождения. Каролина получила приглашение присутствовать в соборе Богородицы, центральном храме столицы, на церемонии коронации Сильвио Первого.