Дворец Посейдона

— Обо мне! Обо мне! Представляешь, о моих картинах! Восхваляла их до небес. Я не знал, что мои работы так ей нравятся. Я же дикарь, варвар, едва не ворвался и не убил ее. Думаю, войду, брошусь перед пей на колени и попрошу прощения. Скажу ей, что я самая, самая некультурная свинья! Ведь правда же, я свинья? Скажи, ну разве не свинья?

Он смотрел на Зазу такими глазами, что Заза был вынужден сказать ему, что он и впрямь свинья.

— Я же хотел ее убить! — Папуна громко рассмеялся, гордо и беззаботно, смехом счастливого человека.

— А сейчас что ты намерен делать? — спросил Заза.

— Я выскочил, купил шампанского, ведь он гость все-таки…

— Остановите! — сказал Заза шоферу.

— Ну поедем, Заза, не ломайся!

— Нет, спасибо, Папуна!

— Не забывай нас, — крикнул ему Папуна, — захаживай, Лейла будет очень рада!

Торнике приезжает в гости к Андро. Торнике и Адам. Званый вечер у Андро. Тина

Для жителей маленького городка местом развлечения служит вокзал. Если где-то гуляют в парках, на улицах, здесь все заменяет станция.

Закончив свои дела, молодежь обычно устремляется к вокзалу. И не только молодежь. Если те, кто помоложе, разгуливают по платформе, то люди пожилые, солидные усаживаются на скамейку, выкрашенную зеленой краской, перед зданием вокзала или собираются у пивного ларька и беседуют. Здесь всегда бывает свежее пиво. Бочку с пивом выкатывают из вагона, продавец тут же открывает ее, ставит насос — и готово: пожалуйте, пейте свежее пиво. Сию минуту открыл бочку!

Девушки и парни прогуливаются отдельно: девушки в обнимку друг с дружкой, парни чинно, группами. Поравнявшись с девушками, парни со смехом кинут им словцо-другое; у девушек на лицах — полнейшее равнодушно. Они даже не смотрят в сторону ребят. Иногда они дружно расхохочутся, словно стая птиц вспорхнет. От этого смеха парни деревенеют, каждый думает: в чем дело? Уж не надо мной ли смеются?

Девушки похожи на заговорщиков. Когда поезд останавливается, они продолжают гулять и почти не глядят в его сторону. Даже непонятно, для чего они вышли на перрон?

Парни — напротив: долго смотрят на состав. Поезд всегда полон тайн. Он может увезти тебя далеко, и ты очутишься совсем в другом городе. С поезда сходят пассажиры. Одни бегут к пивному ларьку, другие прохаживаются по перрону, разминая ноги. Если с поезда сходит красивый парень, девушки поворачиваются как по команде в его сторону.

Так вот почему выходят они к поезду! Но нет, они так же равнодушно проходят мимо незнакомца, хотя тот нечаянный поворот все же не остается незамеченным местными ребятами. Лучше уж этому приезжему парню поспешить в вагон, хватит с него и того…

— Чего?

— Да того, что он едет в поезде!

Со станции ползут в городок всякие новости и сплетни. Весь город знает о том, кто уехал или к кому приехали гости. На перроне всегда полно людей. Но только в хорошую погоду. Впрочем, некоторые приходят сюда и в дождь, по привычке, купят газету, постоят в зале ожидания. Если заметят приезжего, тут же выяснят, кто он и по какому делу прибыл. Мамия приходит на станцию почти каждый день. После уроков он направляется прямо сюда. Раскрывает свой зонт и стоит.

На этой станции поезда останавливаются часто, но очень редко кто-нибудь приезжает.

Вдруг Мамия увидел Торнике. Он даже не узнал его сперва, до такой степени не ожидал увидеть здесь.

Торнике только что сошел с поезда. Он был в дорогом черном пальто, с дорогим черным портфелем. Очутившись на перроне, он вынул из кармана берет, надел его, поднял воротник пальто и направился прямо к Мамии, потому что Мамия стоял у самого выхода. Когда он подошел ближе, Мамия окончательно убедился, что это Торнике. Он часто встречал его в Тбилиси. Ведь Заза и Торнике учились в одном классе! Он и потом приходил к ним. Прежде чем окликнуть Торнике, он сложил зонтик: постеснялся предстать перед столичным жителем с зонтом:

— Торнике!

Торнике остановился, посмотрел на Мамию, любезно улыбнулся, но, видно, не узнал его.

— Здравствуй, Торнике!

Торнике не растерялся, подошел к Мамии вплотную и пожал ему руку:

— Здравствуйте, как поживаете? Простите, я спешу!

Он повернулся, направился к выходу и обернулся еще раз с улыбкой.

Мамия так и застыл на месте.

— Торнике?!

Торнике остановился, потом повернулся и подошел к Мамии:

— Простите…

Улыбка не сходила с его лица.

— Не узнаешь? — спросил его Мамия.

— Как же, как же!

— Я Мамия, брат Зазы!

— Что ты говоришь? Мамия! — Торнике всучил Мамии портфель, обеими руками схватил его за плечи и затряс. — Мамия!

После этого он взял у него свой портфель обратно.

Мамия никак не ждал от товарища Зазы, что тот схватит его за плечи и так фамильярно затрясет. Друзья брата разговаривали с ним всегда почтительно, Мамия был старше, а впрочем, теперь они уже сами стали мужчинами. Напрасно ты обиделся, Мамия!

Мамия улыбнулся:

— Да, это я, Мамия!

Он никак не мог отделаться от неприятного чувства, возникшею, когда Торнике сделал вид, что узнал его.

— Невероятно! — с чувством произнес Торнике. — Зайдем в помещение, мы промокнем.