Дворец Посейдона

— Поди сюда, парень, я подвезу тебя на машине, — сказал Робинзон.

Тут же стояла его зеленая «Волга». Миха поднялся.

— Спасибо!

Миха часто давал себе слово, что при встрече с Робинзоном будет с ним так же груб и небрежен, как он. Однако на деле он робел, съеживался, голос начинал дрожать. Миха всячески старался скрыть свою робость, но она не ускользала от внимания Робинзона, который в душе радовался, что внушает кому-то страх. У Робинзона было два сероглазых сына-близнеца, похожих друг на друга, как щепки бульдога. Одного звали Котэ, второго — Сосо. Котэ называл Миху очкариком, а Сосо дразнил его Шопеном.

— Чего ты тут ждешь? — спросил его Робинзон.

— Сижу просто так, — опустив голову, ответил Миха.

— Не мать ли свою поджидаешь?

— Маму? — Миха взглянул на Робинзона. — А где она?

— Почем я знаю?.. А что говорит твой отец, где она? — Затем он приподнял пальцем подбородок Михи, заглянул ему в глаза и добавил: — Ну, так что же все-таки говорит твой отец, а? — и громко расхохотался.

Миха отошел от Робинзона. Он еле волочил ноги, словно к ним были привязаны тяжелые камни. Шел он, сгорбившись и поникнув головой, ему было страшно совестно, а отчего, он и сам не знал. Он чувствовал на своей спине взгляд Робинзона. От этого взгляда он еще больше сжимался, словно хотел совсем исчезнуть. Вдруг под каким-то деревом Миха увидел камень, он нагнулся, поднял его и резко повернулся. Робинзон уже садился в машину, и, когда увидел направляющегося к нему Миху, лицо его изменилось. Он, конечно, заметил камень.

— Миха! — предупреждающе крикнул Робинзон.

Но Миха в эту минуту ничего не слышал и, казалось, не замечал самого Робинзона. Он едва успел замахнуться, как Робинзон схватил его за руку:

— Как ты смеешь, сопляк! — Он крутил ему руку до тех пор, пока Миха не выронил камень. — Ты только погляди на него? — Он грубо толкнул Миху. — Убирайся отсюда, ты, Шопен несчастный!

Миха не двигался с места. Он стоял и упрямо смотрел в землю.

Вернувшись домой, он немного постоял у двери и прислушался, нет ли кого в коридоре. Затем осторожно, стараясь не шуметь, отпер дверь своим ключом и, войдя, нарвался на взгляд тети. Как будто она знала, что он именно сейчас вернется из школы, и стояла у дверей. Ему стало совестно, что он как-то по-воровски пробрался в дом. Тетя смотрела на него молча. Они долго стояли так, наконец тетя сказала:

— Захлопни дверь!

Когда щелкнул замок, внутри у него словно тоже что-то крепко, наглухо заперлось.

Как раз больше всех остальных он избегал тетю. Он чувствовал, что боялся этой чужой женщины, без всякой на то причины. Он замечал и то, что тетя не была злой, хотя и старалась казаться строгой.

— Чего ты стоишь?

Миха аккуратно обошел тетю и свернул в свою комнату. Он бросил книги на стол и присел на кровать.

— Робинзон Крузо! Робинзон Крузо! — громко повторил он несколько раз.

И отчетливо увидел развалившегося на солнце с трубкой в зубах Робинзона Крузо, у ног которого на корточках сидел бедный Пятница и смотрел ему в глаза с собачьей преданностью.

А может, вместо Пятницы у ног Робинзона Крузо сидел он, Миха, которому в любое время Робинзон мог дать по шее только за то, что он не умел бросать камней и курить трубку.

— Робинзон Крузо! — повторил он еще раз, и тут в дверь постучалась тетя.

Миха привстал, но почему-то не отозвался, как следовало: «Войдите», — это показалось ему странным и непривычным. Он встал и открыл дверь.

— Ты не голоден? — спросила его тетя.

— Нет.

Она подошла к столу, взяла книгу, вынула из кармана передника очки, полистала страницы, снова положила ее на стол и обратилась к Михе:

— Почему?

— Что?

— Почему ты не хочешь кушать?

Миха пожал плечами. Стало тихо. Заметно было, что тетя собиралась завязать разговор, но не знала, с чего начать.

Миха терпеливо ждал. Он понимал, что, если будет молчать, тетя тоже ничего не скажет, она явно искала повода для разговора. Сейчас главное было не проговориться и не сказать лишнего. Это открытие обрадовало его. Но тут же он удивился, обнаружив в себе совсем новые качества. Откуда, в нем появилось столько хитрости, злости? «Мама, где мама?»

И тут он отколол такое, чего не мог объяснить сам себе даже много времени спустя. На одну минутку ему показалось, что он в комнате один, он приставил к шкафу стул, влез на него и потянулся за игрушечной шпагой, торчавшей между книгами и коробками. Достав шпагу, он лихо взмахнул ею несколько раз и только тогда вспомнил, что тетя стояла тут же, рядом с ним. Ему стало неловко, и мысль о том, что он выглядел маленьким и глупым, играя в то время, как от него ждали более серьезных поступков, заставила его покраснеть. Он не решался повернуться в сторону тети: как ей объяснить, что все это произошло с ним помимо его воли? Не глядя на тетю, он все же увидел, как она повернулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Немного постояв, смущенный и растерянный, он вышел в коридор и направился в кухню. Дверь в кухню была открыта. Тетя сидела за столом и пыталась прикурить сигарету. Спички гасли одна за другой. Она бросила сигарету на стол и посмотрела на Миху.