Дворец Посейдона

— Ты можешь толком сказать, что случилось? — спросил Иона, но вместо ответа Ксения громко хлопнула дверью. Он остался один. Когда успели уйти остальные? Неужели все это ему приснилось? Как попал нищий в учительскую? Нет, никакого нищего здесь быть не могло, но тогда получается, что и его самого тут не было. Он где-то заснул, его притащили спящего и посадили за стол. Ай-ай-ай, какой позор! Спать в учительской! Что будет с Вахтангом, когда он узнает, что его отец так осрамился?! Этого только недоставало!

Войдя в класс, он старался не смотреть в сторону сына, но на протяжении целого урока чувствовал на себе его напряженный взгляд. Он сидел за учительским столом, понурив голову. Дети сначала шумели, как обычно, но потом затихли, и в классе установилась неловкая тишина. Должно быть, Вахтанг жалеет его. Но это еще хуже! Не жалеть отца полагается сыну, а гордиться им. И все-таки пусть лучше жалеет, чем ненавидит. Любить такого никчемного человека, такого неудачника невозможно — он понимал это и все равно страдал ужасно, сердце прямо разрывалось от боли. В целом свете не было никого, кто мог его понять. Нищего, попрошайку, последнего бродягу сын любил, а он наказан, обречен, за что? Как это за что? Разве не он доставлял сыну бесконечные страдания? Впрочем, нет, причина не в нем, а в удивительной жестокости детей, его учеников, которых он так искренне любил. Откуда в них такая безжалостность? Ведь он прощал им все шалости, никогда на них не ябедничал, не бегал, как другие учителя, к директору. И вдруг он догадался: потому-то они и не любят его, что он с ними цацкается. Будь он построже, ставь он двойки… Эх, кому нужны двойки или пятерки по пению! На что оно им нужно, твое пение! Наверное, не только дети, но и родители потешаются над тобой! Ладно. Хорошо. Но при чем Вахтанг? Ведь он их товарищ, одноклассник, и он — слава богу! — не учитель пения!

Иона вспомнил (раньше он не обращал на это почему-то внимания), что к Вахтангу никогда не приходили друзья. Хоть бы раз кто-нибудь зашел и позвал в кино или в футбол поиграть. Впрочем, Вахтанг в футбол не играл. Может, матери боялся? Но какая мать хочет, чтобы ее сын гонял мяч? И все-таки все гоняют. Не в этом дело. Вахтанг, правда, близорук, носит очки. Но в классе есть мальчик в очках, и он заядлый футболист. Значит, просто Вахтанг слабенький, весь в отца, бегать не может… А девочки? Как же девочки? Медико, Лейла, Цисана, Мзия?.. Вполне возможно, что одна из них ему нравится. Они тоже небось над ним смеются…

Когда после звонка ученики выбежали из класса, Вахтанг подошел к столу:

— Что случилось?

Иона поднял отяжелевшую голову. Он больше не ждал от сына сочувствия, теперь он сам жалел Вахтанга, такого же беспомощного и одинокого.

— Ты заболел? — спросил Вахтанг.

— Нет.

— Пошли домой.

— А почему ты не ушел с товарищами?

— Они не ждут меня.

— Почему?

— А зачем им меня ждать?

По дороге домой Иона спросил:

— С кем ты дружишь?

— Со всеми.

— А все-таки?

— Я же сказал — со всеми.

— Друзья у тебя есть?

— Конечно.

— Кто же?

— Все в классе — мои друзья.

— Друга иметь хорошо, — сказал Иона.

— Да, у меня хорошие друзья, — подтвердил Вахтанг.

Разве не этого добивался Иона? Сын лгал, чтобы успокоить его, потому что он уже знал, как ужасно одиночество. Что может сделать Иона? Не ходить же по домам, не просить каждого: дружите с моим сыном, не оставляйте его одного. Нет, с детьми надо держать ухо востро, они, оказывается, умеют быть безжалостными.

— Вот, например, Медико, — начал Иона. — Медико Схиртладзе… Прекрасная девочка…

Вахтанг и бровью не повел.

— Да, — согласился он. — Хорошая.

И здесь Иона допустил непоправимую ошибку, он сказал:

— И поет хорошо.

Вахтанг промолчал.

Наутро, выйдя на кухню, Иона увидел сына, болтающегося в петле. Иона дико закричал, вскочил на табурет, прижал к себе еще теплое тело мальчика, пытаясь поднять его повыше и одновременно стараясь вынуть его голову из затянувшейся петли.

Осторожно положив Вахтанга на пол, Иона выбежал во двор:

— Помогите! Помогите!

Врач сказал:

— Вы подоспели вовремя. Еще секунда — и все было бы кончено.

— Но почему, почему он это сделал? — рыдая, спрашивал Иона.

Врач пожал плечами.

Вахтанг пролежал неделю. Шея у него вздулась и болела.

«Может, он сошел с ума, — думал Иона, — или влюбился?»

Чем еще он мог объяснить несчастье, случившееся с сыном. Элисабед в первый же день свалилась и никак в себя не приходила. Он ходил по комнате и рассуждал вслух: за что? За что такое наказание? Что он сделал дурного? Почему собственный сын презирает его, как последнего подлеца? В глубине души Иона был уверен, что Вахтанг хотел покончить с собой, потому что ненавидел и стыдился отца. Как выяснилось позже, Иона был недалек от истины. Оказывается, учительница химии объявила всему классу, что Иона оклеветал директора и явился в школу пьяным, потому что трезвый боялся людям в глаза смотреть. Вахтанг сопоставил новость с настроением отца во время урока пения и решил, что это правда.