Дворец сновидений

— Марк-Алем, вам нехорошо? — мягко спросил директор.

— Я слушаю вас, господин, — холодно ответил Марк-Алем.

Теперь уже была очередь директора изумиться. Он испуганно улыбнулся.

— Сказать по правде, мне и в голову не могло прийти, что подобную новость вы встретите так…

— Что? — переспросил Марк-Алем все так же холодно.

Дирекгор развел руками.

— Естественно, это право каждого — реагировать в своей собственной манере на такие известия, тем более что вы, будучи членом семьи, знаменитой премьер-министрами…

— Вы могли бы выразиться и покороче по поводу всего этого, — сказал Марк-Алем, чувствуя, что лоб у него покрывается холодным потом.

Директор смотрел на него, вытаращив глаза от изумления.

— Мне кажется, я выразился вполне ясно, — тихо проговорил он. — И, сказать по правде, просто не понимаю, как такое может быть, что вызываешь человека в свой кабинет, чтобы сообщить ему…

У Марк-Алема гул стоял в ушах. Услышанное и вообразить было нельзя. Мало-помалу, хотя и с большим трудом, в его сознании начала складываться обш, ая картина. Действительно были произнесены слова «назначение», «слабое здоровье», «исполняющий обязанности директора», «должность директора», но все это употреблялось совершенно в ином смысле. Уже почти четверть часа генеральный директор Табир-Сарая объяснял Марк-Алему, что тот, не оставляя должности начальника отдела Главного сновидения, назначается одновременно, по прямому указанию свыше, первым заместителем директора Дворца Сновидений, то есть непосредственным заместителем его самого, генерального директора, а сам он по причинам, связанным со здоровьем, о которых Марк-Алему прекрасно известно, часто будет отсутствовать и не сможет руководить работой.

Медленно повторив все это с таким выражением, словно хотел сказать собеседнику, что не понимает, почему сказанное им могло вызвать столь негативную реакцию, генеральный директор продолжал смотреть на Марк-Алема все с тем же удивлением, к которому теперь примешивалось какое-то подозрение.

Марк-Алем потер глаза и, не убирая рук от лица, тихо проговорил:

— Простите, пожалуйста, я сегодня действительно плохо себя чувствую. Простите!

— Ничего, ничего, Марк-Алем, — сказал директор. — По правде говоря, ты мне сразу показался немного утомленным. Нужно больше о себе заботиться, особенно теперь, когда у тебя будет столько работы. Вот, я сам относился к своему здоровью легкомысленно, и теперь приходится за все расплачиваться. Еще раз поздравляю! Самые сердечные поздравления! Желаю удачи!

В последовавшие за этим дни он, вспоминая свой визит к директору, испытывал почти физическое страдание. Работы у него стало еще больше. Генеральный директор и в самом деле отсутствовал по болезни все чаще и чаще, и Марк-Алему приходилось замещать его дни напролет в его кабинете. Погрузившись во множество дел, он стал еще мрачнее. Ужасная машина, которой на самом деле руководил теперь он, работала и днем и ночью. Только сейчас Марк-Алем смог осознать подлинные масштабы Табир-Сарая. Высшие государственные чиновники со страхом входили в его кабинет. Сам заместитель министра внутренних дел, с которым Марк-Алему часто приходилось иметь дело, старался никогда ему не перечить. В его глазах, как и в глазах других чиновников, несмотря на улыбку доброжелательности, всегда ощущалась застывшая в глубине льдинка. Там всегда таился один и тот же вопрос: а есть какое-то сновидение о нас? Потому что они могли быть могущественными и наслаждаться в жизни почетом, занимать высокие посты и иметь важные связи, но всего этого было недостаточно. Помимо того, кем они были в жизни, имело значение, какими они представали в снах других людей, в каких таинственных каретах разъезжали там, с какими непонятными эмблемами или знаками на них.

Каждое утро, когда ему приносили доклад о событиях прошедшего дня, у Марк-Алема складывалось впечатление, что неведомым образом в руки к нему попала только что закончившаяся ночь миллионов людей. И он, державший в руках человеческий мрак, без сомнения, обладал огромной властью, и немногие обладали властью большей, чем у него. С каждым днем Марк-Алем осознавал это все яснее.