Дворец ветров

Толпа на причале постепенно редела, и горы багажа уменьшались, а Белинда и ее мать все еще нетерпеливо ждали возвращения Аша. Их спутники по двухмесячному плаванию набивались в экипажи и уезжали в направлении города, а над их головами нещадно палило солнце, раскаляя железную рифленую крышу таможни, и температура воздуха неуклонно повышалась. Но Аш потерял счет времени, увлеченный разговором, а когда наконец Зарин отправил Гул База разыскать его багаж и нанять кули, чтобы вынести вещи с причала, Ала Яр неожиданно объявил, что они с Махду отправятся с Ашем в Мардан.

– Вам не нужно нанимать нового носильщика, – сказал Ала Яр. – Я обещал Андерсону-сахибу незадолго до его смерти, что позабочусь о вас. Махду тоже желает служить у вас. Мы с ним обсудили этот вопрос и решили, что, хотя мы оба люди старые, мы не хотим оставлять службу и сидеть сложа руки. И не хотим искать работу у какого-нибудь нового сахиба, чьи привычки будут нам незнакомы. Поэтому я буду вашим носильщиком, а Махду – вашим поваром, и вам не придется особо беспокоиться по поводу нашего жалованья, так как Андерсон-сахиб щедро обеспечил нас обоих, а потребности у нас весьма скромные. Нескольких рупий будет достаточно.

Никакие доводы не заставили их отказаться от принятого решения, а когда Зарин указал, что младшему субалтерну, питающемуся в офицерской столовой, повар не понадобится, Махду невозмутимо заявил, что в таком случае он будет кхидматгаром – какая разница? Но они с Ала Яром служили вместе много лет и привыкли друг к другу – и к Аштону-сахибу тоже, – а потому предпочитают не расставаться.

Ничто не могло устроить Аша больше, ибо перспектива разлуки с верными слугами была единственным обстоятельством, омрачавшим его возвращение в Индию, и он с радостью согласился на такое решение вопроса, а равно на предложение оставить при себе Гул База в качестве «помощника носильщика».

– Я пошлю его на станцию купить билеты и занять для нас купе как можно ближе к твоему, – сказал Зарин. – Впрочем, нет, мы не можем путешествовать с тобой, а ты – с нами. Так поступать не пристало. Ты теперь сахиб, и если не станешь вести себя как подобает сахибу, у нас у всех будут неприятности, потому что многие этого не поймут.

– Он прав, – согласился Ала Яр. – И кроме того, нужно еще подумать о мем-сахибе.

– Да к черту… – начал Аш и осекся на полуслове. – Белинда! О боже, я совсем про нее забыл. Послушай, Зарин, я встречусь с тобой на станции. Скажи Гул Базу отнести туда мой багаж. Ала Яр, у тебя же есть ключи, верно? Ты знаешь мои вещи. Мне надо идти…

Он бегом бросился обратно к месту, где оставил Белинду, но ее там уже не было. Как не было и всех прочих пассажиров, их багажа и тех, кто встречал пароход. «Кентербери-Касл», безмолвный и с виду пустынный, стоял у причала под палящими лучами полдневного солнца, а чиновник в здании таможни сообщил Ашу, что две леди ждали здесь почти целый час и ушли несколько минут назад. Нет, он не знал, куда они направились – может, в отель на Маджабар-хилл, или в яхт-клуб, или в Бьекаллу. Возможно, один из гхари-валлахов [19]

на причале знает. Обе леди, недоброжелательно добавил чиновник, выглядели расстроенными.

Аш нанял тонгу и пустился в погоню, но, поскольку пони оказался старой заезженной животиной, неспособной развить сколько-либо приличную скорость, он не сумел догнать дам. Проведя несколько тревожных и утомительных часов в разъездах по всему Бомбею и бесплодных расспросах в различных отелях и клубах, Аш понял, что у него нет иного выбора, кроме как отправиться на железнодорожную станцию и ждать Белинду с матерью там.

Почтовый поезд отходил поздно вечером, и Аш провел оставшиеся часы, горестно слоняясь по вестибюлю вокзала и проклиная себя как эгоистичного бездумного болвана, во всех отношениях недостойного такой восхитительной девушки, как Белинда. Только накануне вечером он сказал ей, что, если она доверит ему свое будущее, он будет любить и лелеять ее всю жизнь и сделает все возможное, чтобы она была счастлива. Что она думает о нем теперь и куда подевалась?