Дворец ветров

Вот так и вышло, что его сын появился на свет в богом забытой глуши, без помощи доктора, акушерки и лекарственных средств, известных медицинской науке.

Помимо двух жен метельщиков да нескольких безымянных, закрытых покрывалами родственниц случайных попутчиков в лагере была только одна женщина, способная оказать помощь, – Сита, жена Дая Рама, главного саиса Хилари, горянка из окрестностей Кангана. Она покрыла себя двойным позором, за минувшие пять лет родив и потеряв пятерых дочерей, последняя из которых умерла на прошлой неделе, не прожив и трех дней.

– Похоже, она неспособна рожать сыновей, – с отвращением сказал Дая Рам. – Но, видят боги, она набралась достаточно опыта, чтобы помочь появиться на свет чужому сыну.

Таким образом, именно бедная, робкая, похоронившая всех своих детей Сита принимала роды у Изабеллы. И она действительно знала достаточно, чтобы помочь младенцу мужского рода появиться на свет.

В том, что Изабелла умерла, не было ее вины. Изабеллу убил ветер, холодный ветер с далеких высоких оснеженных гор за перевалом. Он взметал клубы пыли с сосновой хвоей и заносил их в палатку, где фонарь так и норовил погаснуть на сквозняке, а в той пыли содержалась всякая гадость: гнилостные бактерии, болезнетворные микробы, мельчайшие частицы отбросов из этого лагеря и других лагерей. Ничего подобного не было бы в спальне в пешаварском военном городке, где английский доктор позаботился бы о молодой матери.

Тремя днями позже мимо лагеря проходил миссионер, направлявшийся через горы в Пенджаб, и к нему обратились с просьбой окрестить младенца. Он провел обряд крещения в складном парусиновом ведре и, по желанию отца, дал новорожденному имя Аштон Хилари Акбар, а затем ушел, не повидав матери ребенка, которая, как ему сказали, «плохо себя чувствует» – объяснение, нисколько не удивившее миссионера, поскольку несчастная женщина не могла получить надлежащего ухода в таком лагере.

Задержись священник на пару дней, он получил бы возможность отправить заупокойную службу по миссис Пелам-Мартин. Изабелла скончалась через сутки после крещения сына и была похоронена мужем и друзьями мужа на вершине перевала, вздымающейся над палатками, и все обитатели лагеря, сокрушенные горем, присутствовали на скорбной церемонии.

Хилари тоже был убит горем. Но помимо этого, он испытывал чувство сродни возмущению. Ну что, во имя всего святого, ему делать с ребенком теперь, когда Изабелла умерла? Он ничего не знал о младенцах, кроме того, что они постоянно орут и требуют пищи в любой час дня и ночи.

– Что же нам все-таки делать с ним? – спросил Хилари Акбар-хана, обиженно уставившись на сына.

Акбар-хан легонько потыкал младенца костлявым пальцем и рассмеялся, когда малыш уцепился за него крохотной ручонкой.

– О, он сильный, смелый мальчик. Он станет солдатом – командиром кавалерийского полка. За него не беспокойтесь, друг мой. Малыша выкормит жена Дая Рама, которая кормит его грудью с самого рождения. Своего ребенка она потеряла, что, безусловно, произошло по воле Аллаха, правящего ходом вещей в подлунном мире.

– Но мы не можем таскать его с собой, – возразил Хилари. – Нам надо найти кого-нибудь, кто уходит в отпуск, чтобы он отвез ребенка в Англию. Полагаю, Пемберти знают такого человека. Или молодой Уильям. Да, нам лучше поступить именно так: у меня в Англии брат, чья жена сможет позаботиться о мальчике до моего возвращения.

Решив этот вопрос, профессор последовал совету Акбар-хана и перестал беспокоиться. А поскольку ребенок чувствовал себя превосходно и редко подавал голос, они пришли к заключению, что никакой необходимости спешить в Пешавар нет, и, выбив имя Изабеллы на валуне над ее могилой, свернули лагерь и двинулись на восток, в направлении Гарвала.

Хилари так никогда и не вернулся в Пешавар, и в силу своей прискорбной рассеянности он так и не известил ни своего шурина Уильяма Аштона, ни каких-либо своих родственников в Англии, что стал отцом – и вдовцом. Редкие письма, по-прежнему приходившие на имя жены, время от времени напоминали Хилари о его долге. Но профессор всегда был слишком занят, чтобы уделять им внимание сразу по получении, поэтому они откладывались в сторону до лучшей поры и неизменно забывались. Точно так же он забыл Изабеллу и порой забывал даже о том, что у него есть сын.

Аш-баба – так стала называть ребенка кормилица Сита, а вслед за ней и все участники экспедиции – первые восемнадцать месяцев своей жизни провел среди высоких гор и первые шаги сделал на скользком травянистом склоне неподалеку от могучего пика Нандадеви, одетого вечными снегами. Когда бы вы увидели малыша, неуклюже ковыляющего по лагерю, вы бы приняли его за родного сына Ситы: Изабелла была черноволосой сероглазой смуглянкой с медового цвета кожей, и сын пошел в нее. Он также унаследовал от матери значительную долю красоты и, по словам Акбар-хана, обещал стать весьма привлекательным мужчиной.