Дворецкий в Белом (СИ)

— Мы идём на ужин, я же испорчу твою рубашку! — слабо захохотала она. Парень усмехнулся:

— Высохнет, испарится. Или я переоденусь.

— Нет, не надо, нам ведь пора идти! — с тихим мрачным смехом, Аоко отстранилась от него и, максимально убедительно улыбнувшись, встала, чтобы забросить салфетки в сумку, — Шиничи–сан передал, что сегодня мы должны забыть о проблемах и просто пообедать. Ну, ему так Ран–сан предложила.

— Неплохая идея, — кивнул Кайто, — Хорошо, на один денёк можно про всё забыть, энергия всегда нужна.

— Абсолютно верно!

Пока медленная походка Аоко всё ещё выдавала её мрачное настроение, Кайто шагал в своём обычном темпе.

Проблемы не уходят, а откладываются на завтра.

Сегодня наш дворецкий уходит в отпуск.

***

Билеты на автобус куплены, двигатель громко ревёт, и машина направляется к следующей станции. До того китайского ресторанчика их ещё три, поэтому Шиничи, громко зевнув, роняет голову на плечо Ран и почти начинает храпеть.

— Что…? Всё–таки не выспался? — девушка едва смеётся, — А встал тако–о–ой важный, что все индюки бы позавидовали!

— Ну, Ран, ты же знаешь, как долго я мучился, проверяя этого, — он снова зевнул, отчего забыл, что хотел сказать, и долго вспоминал конец фразы, — Рюдзи–куна — c ним всё слишком идеально сходилось.

— Например, кто–то очень хорошо знает его отношения с Но–куном, — предположила каратистка, — Общий друг детства?

— Или у Рюдзи–куна действительно был дневник, где он всё это записал, и убийца просто переписал всё, чтобы использовать это в своих целях, — сквозь полудрёму произнёс детектив.

— Почему ты так думаешь?

— Язык, которым был написан текст, соответствует тому, как общается сам Рюдзи–кун, однако почерк более аккуратный. Вряд ли кто–то бы писал в своём дневнике настолько аккуратным почерком, если бы только его не проверяли, автор дневника не работал бы над своим почерком или… кто–то просто привык писать очень аккуратно. И уж тем более Рюдзи–кун не стал бы всё аккуратно переписывать, даже само переписывание не имеет никакого смысла, а блокнот в качестве дневника — это слишком странно для того, чтобы быть правдой. И ещё эта фраза Но–куна «не знаю, зачем тебе это, но»… разве она сочетается с историей о банальной зависти?

— Ты прав, — Ран не могла не согласиться, — Может… Может Шингу убрал Но–куна, как свидетеля?

— Нет, я не уверен в этом, — замотал головой Шиничи, — Но–кун и правда застал Шингу врасплох, но с момента той истории о беременной девушке я почему–то уверен, что у Шингу были некоторые «благородные» принципы, ха–ха.

— Тогда кто это мог быть? — когда Ран сказала это, автобус наехал на какую–то кочку, и тряска заставила голову парня отпрянуть от плеча девушки. Пара ещё недолго смотрела друг на друга, и каратистка приготовилась спокойно дожидаться нужной остановки, однако детектив снова устало наклонил голову к ней, — Эй, Шиничи…!

— В своей записке Но–кун сообщил, что доставить их обоих в академию к тому времени, когда они там оказались, могли только двое, но при этом все остальные улики говорят о том, что убийца один. Сначала я подумал о Муку–куне, которого мы застали замаскированным под Сайто–сана в гостинице «Цветочные Ветви», но потом я позвонил семье, в которой он работает, и узнал, что в тот день они праздновали день рождения отца семейства, и Муку помогал им на торжестве.

— Может эти случаи не связанны? — предположила Ран, когда услышала объявление об последней остановке перед той, к которой они едут.

— Такое может быть, но не стоит отметать этого третьего человека. К слову, Миуды–сана в ту ночь дома не было, — уточнил Шиничи, пытаясь доказать самому себе, что его интуиция верна, — К тому же, их связывает странный длинноволосый мужчина…

— А, да, ты говорил — в деле о взрыве больницы был виновен Шингу–кун и там тоже говорилось о мужчине, который рыскал в документах! — Ран сама начала увлекаться этими ребусами, неожиданно для себя, но потом посмотрела в окно и заметила нужную улочку, — И такого же описал Рюдзи–кун?

— Если сделать безумное предположение, что это, например, ещё одна маскировка Муку–куна, то мы имеем трёх человек в сговоре, — продолжал рассуждать Шиничи, пока автобус сбавлял скорость, — Один убит и, скорее всего, основываясь на отношениях Шингу–куна и Муку–куна, убит тем самым третьим участником.

— Может, этот третий планирует убить и Муку–куна?!

— Хм, а вот тут сложный вопрос…

— Станция Накано, Станция Накано.

Без лишних слов пара поняла, что пора выходить. Шиничи лениво поднялся с плеча, встал и пошёл к выходу, чтобы автобус случайно не увёз его подальше, а Ран быстро подбежала к нему и последней вышла в открытые двери. Машина снова взревела и унеслась.

Пара развернулась назад, шагая по шумной улице к яркому зданию с китайскими фонарями и не переведёнными на японский иероглифами в названии. Столбы светились даже днём, а два столика по–европейски расположились снаружи, но на купонах, к сожалению, был указан один из внутренних. Ран немного пожалела об этом и продолжила недавний разговор:

— Почему ты думаешь, что это сложно?