Дворецкий в Белом (СИ)

Полиция довольно переглянулась, а подозреваемые с непониманием на лицах наблюдали за тем, с каким уважением блюстители закона слушают, казалось бы, обычную девушку, которой, по факту, верить не стоит.

— Шиничи считает, что убийца, — на секунду Ран подумала о том, чтобы театрально указать на убийцу пальцем, как её парень, но так же быстро отказалась этой идеи, и просто посмотрела на Наою, — Вы, Наоя–сан!

— Что?!

Удивление прошлось по лицам присутствующих от заинтересованной полиции до шокированных медсестёр. «Больной Наоя, только недавно отсидевший свой срок?» — об этом думала добрая половина присутствующих, другая же просто слушала.

— История с курением проста — чтобы нельзя было определить голос, достаточно молчать, а подозрения с Наои можно убрать зажигалкой и сигаретами, — улыбнулась каратистка.

— Постой, ты хочешь, — Мегурэ вскинул брови, — То есть, Кудо–кун хочет сказать…

— Наоя–сан и Бон–сан в сговоре.

Ран говорила это уверенно и спокойно, подозреваемые удивлённо переглядывались. Хаясе вовсе потерял дар речи, посматривая то на полицию, то на медсестёр.

— Всё весьма просто, — продолжила девушка, — Один сбежал по лестнице, другой вспомнил о лифте — оба спешили на встречу с друг другом. Бон–сан, до консультации, украл два одинаковых пальто из одной из комнат, а Наоя–сан, тем временем, обеспечивал своё алиби в магазине. А вы, Хаясе–сан, выходили на улицу не в первый раз, так?

— Да, он часто курит, — пикнула медсестра, — То есть…

— Эти двое знали, что он ищет у кого можно прикурить. Бон–сан надел пальто и пришёл покурить с Хаясе–саном.

— Что? Это глупо! — этих слов почти никто не расслышал, но на кашель мужчины обернулись все. Говорил именно он, — Какие доказательства вы можете предоставить?

— Ваша обувь, — спокойно сказала Ран.

Наоя замер. Он выставил руку вперёд в немом вопросе, но девушка замолчала, словно выжидая чего–то. Её рука замерла в недвижимом положении, а потом потянулась за телефоном, но не успела.

По ковру, покрывшему лестницу вверх, быстрым шагом поднимались два криминалиста. Они вбежали в коридор: один встал рядом с Такаги, другой подошёл ближе ко всем и сообщил результаты экспертизы:

— Реакция на люминол сработала, на обуви Наои есть следы первой отрицательной группы крови, — кивнул он, — Это совпадает с группой крови Юки.

— Вы могли избавится от пальто, но не подумали, где достать обувь, да? — улыбнулась Ран, — А, когда надумали, было поздно, и вы просто вытерли всё, да?

— Я… Я просто…

— Шиничи сказал, — тон девушки девушки становился всё тише, — Что вы вынашивали месть в тюрьме… Но зачем? — её вопрос был искренним, — Зачем вы хотели…?

— Да потому что это несправедливо, это неправильно! — успел прокричать Наоя, прежде, чем его голос сорвался. Громкий кашель прошёлся эхом по белому коридору, — Я… — местоимение превратилось в хрип. Мужчина хотел сказать всё, но не мог.

Его заковали в наручники и увели, а Ран смотрела ему вслед с непониманием. Сколько дел она не видела, девушка никогда не понимала смысла мести.

***

— Ран, ты всё? — улыбнулся Шиничи, откладывая телефон. Девушка кивнула ему и быстро сбегала за стулом.

— Да, — немного недовольно сказала она, — Но я всё ещё не понимаю, как можно настолько хотеть мести, что убить?

— Думаешь, я понимаю? — пожал плечами детектив, — Я сам не имею понятия.

В палате повисла тишина. Шиничи смотрел на Ран с благодарностью и обожанием, она же гладила его руку, будто успокаивая. Уже скоро дело будто забылось, а новые сообщения от Такаги показались мелочью.

— Как нога? Нет перелома?

— Обошлось. Всего несколько дней, и я вернусь домой.

— Я буду ждать тебя! — её лицо будто засияло миллионом огней, — Хочешь, сделаю лимонный пирог в день выписки?

— Ран, — Шиничи произнёс её имя на выдохе. Он чувствовал себя таким счастливым, что его следующий вопрос прозвучал помимо сухой воли, прямиком из сердца, — Почему мы ещё не женаты?

Минутное замешательство состроило на лице Ран странную гримасу, пока сам Шиничи не понял, что он спросил. Смущение накрыло его лицо, прилив крови к щекам, но парень медленно переборол его и взял девушку за руку. Он не хотел делать предложение так глупо, а планировал ресторан, кольцо и одно колено, однако раз так:

— Извини, что так неромантично! — он засмеялся, пока на лице каратистки выступали слёзы.

— Ты… ты идиот! — она бросилась в его руки и прижала его к себе. Он мягко обнял её.

— Знаю…

— Придурок…

— Да, — он отстранился, чтобы их глаза снова встретились, — Я люблю тебя.

Их губы встретились, чтобы двое насладились своим интимным моментом, не зная, что под большим окном стояли двое зрителей. Ни один из не интересовался их любовной историей, причина их присутствия здесь была иной.