Дворецкий в Белом (СИ)

Ему казалось, что он легко понимал женщин, умел мыслить от их лица, и его фанфики, написанные от скуки, расходились на «ура». От них даже был пассивный заработок{?}[В Японии додзинси и новеллы по манге, аниме и играм продают прямо в магазинах. Сколько я слышала, это незаконно, но на это закрывают глаза. Так же я встречала платные додзинси и новеллы на одном из японских сайтов.], иногда не маленький, если его новелла выстреливала. А подработка барменом была самой оплачиваемой и неприметной, пусть Миуде не рекомендовалось употреблять алкоголь, как человеку с одной почкой. К донорству Шингу прибегать не хотел — это навевало ненужные воспоминания.

Такаши Миуда мог жить спокойной, размеренной жизнью, но дворецкие, которых он ненавидел, выпустились, а некоторые организаторы сбежали от кары закона. Ещё один срыв был неизбежен, после чего тринадцать человек лишились жизни, вместе с повешенной на плечи Шингу учительницей французского.

«Тринадцать жертв. Я убил тринадцать жертв», — думал он, смешивая коктейли: «И всё равно ни Юка, ни Мику… ничего не говорили мне». Шингу не считал такое самим разумеющимся, но и не волновался о психическом здоровье своих девушек.

Его глушило обычное человеческое любопытство.

***

Юка в глубине души считала себя дурой, но не могла перестать смотреть на Шингу, потому даже не старалась. Он протягивал к ней свои руки в острых шипах, а она тянулась в ответ, укалываясь и улыбаясь. Если это были те самые нездоровые отношения, от которых нужно было бежать, Юка бы указала на обрубки своих ног.

Он не был для неё возлюбленным, скорее… старшим братом в костюме рыцаря.

Даже их первая встреча походила на ситуацию «дама в беде»: к Юке пристал ещё агрессивный Широ, когда подумал, что девушка украла его деньги, а Шингу оттолкнул его и бросил ему в лицо его кошелёк. Типичный сюжет для школьной драмы, где началась бы драка, закончился в тот же момент — Широ подобрал кошелёк и спешно удалился. Он легко забыл про этот конфликт, сосредоточившись на найденных деньгах, и Юка смогла выдохнуть.

Всё, чем она могла поблагодарить своего спасителя, это домашним печеньем своей мамы, за которым он медленно и нехотя разговорился, выдумывая одну и ту же легенду, которая от зубов отлетала у всех сирот с программой «помощи». То, что у них всё хорошо, бывают личные конфликты, но их мирят, как им было весело на последней поездке, кто его лучшие друзья (Шингу всегда называл Муку и случайное имя, другие всегда использовали случайные имена), что он ел на завтрак — такие мелочи отводили глаз от кошмара, в котором они жили, а Юка была маленькой девочкой, которая бы никогда о таком не подумала. Она просто хотела подружиться со смелым мальчиком.

Вот только их дружба не привела ни к чему хорошему. Уже скоро организаторы обратили внимание на Юку — её талант в написании коротких рассказов для одноклассников показался им неплохим и, раздумывая над общей обязательной пьесой для сирот и необязательной для нескольких девочек на добровольной основе, они обратились к ней. Серьёзный сюжет пьесы был в новинку для девочки и раззадорил её фантазию, явив в итоге то, что получилось. Результат понравился юной сценаристке, она согласилась участвовать в пьесе без колебаний.

А в итоге её увезли на скорой и посадили в инвалидное кресло.

Даже если она хотела встать, она не могла. Девушка сильно завидовала людям с врождённой инвалидностью, вроде Нагисы — они не умели ходить с рождения, Юка же помнила, как её маленькие ступни наступали на пол школы, как она бегала на физкультуре и мотала ногами во время скучных уроков. Мама сочувствовала ей, тётя кивала, бабушка охала и ахала, а Шингу, уже как Миуда, не отходил от неё.

Он рассказал ей о своей новой личности, как только организаторы подготовили все необходимые документы для её создания, а завуч оформил опеку над новым сиротой. В детстве Юке показалось это забавным, она ещё не понимала, что происходило вокруг её. Взрослые проблемы казались не серьёзней детских, пока девушке не исполнилось тринадцать лет.

В этом возрасте умерла её бабушка. Похороны были долгими, красивыми, все плакали в три ручья, кроме одного человека. Сквозь затуманенный слезами взгляд Юка навсегда запомнила образ Шингу, стоящего перед гробом с безразличным лицом. Это не была ни маска, ни сдержанность, парень просто ничего не чувствовал и даже не пытался притворяться. Таким же он остался на похоронах её тёти, а потом и родителей.

У Юки больше не было родственников, да и друзей тоже — без него она осталась бы одна.

Он мог дарить ей подарки, звать на прогулки, смотреть с ней фильмы, а иногда нежно целовал её в щёку, на что она улыбалась. Юка не пыталась отталкивать его или кричать, она просто… терпела? Считала это нормальным? Мысли в её голове давно перемешались.

Она знала, что это не любовь, но никак не пыталась донести это до Шингу. Ей нравилось, что он рядом, даже если он иногда переходит черту и без согласия целует её. Сначала она хотела что–то сказать, но потом забывала.

— Шингу, почему ты, — всё, что она могла сказать, прежде чем он обрывал её: