Дворецкий в Белом (СИ)

Да что угодно. Вот, например иконка сообщений, за которой скрывался некий групповой чат. Новые сообщения печатались с бешеной скоростью, но парень не колебался и нажал на переписку. Глаза пробежались по разного рода тупым разговорчикам, которые никогда не претендуют на серьёзность и глубокий смысл. Это обычная переписка тех, кто знает друг друга несколько лет, где темы меняются со скоростью пули. Тут Кайто точно ничего не найдёт. И, вроде бы, любой нормальный человек давно спросил бы себя «зачем я вообще туда зашёл?», но парень искал любую зацепку, даже если её не могло быть. До курсов поисков никто в той школе не догадался, и дворецкий совершенно не понимал, что и как.

И, через полчаса максимально бесполезных поисков, которые закончились у дивана в гостиной, входная дверь громко хлопнула. Первым с лежанки сорвался Кид, а Кайто последовал за ним, чтобы увидеть в прихожей… незнакомое лицо. Это была какая–то женщина двадцати–тридцати (на вид) в дорогом пальто и с кучей украшений, где только можно. У неё даже имелся модный пирсинг на носу, хотя и достаточно маленький.

— Так, ты этот… дворецкий? — парень кивнул и тут же схватился за верхнюю одежду, которую ему протянули, — Заебись. Повесь.

— Кто вы такая? — женщина сняла шапку. В глаза тут же бросились короткие, но те же каштановые волосы, каку Аоко. Но форма лица на студентку не походила, потому и обычный человек наверняка бы не догадался до очевидного.

— Мать Аоко. А теперь за мной, покажешь мне кое–что…

Дворецкий, запрограммированный на контроль дома, не мог не пройти за гостьей, которая так в наглую ввалилась в дом. И это мнение прекрасно разделял Кид, тихо, но очень злобно шипя.

***

— Так, слыш. Где… это, — женщина забывчиво покрутила высоко поднятой рукой, — Ожерелье с янтарём?

— Не знаю. Гиндзо–сама ничего не сообщал, — гостья горько вздохнула. Руки на бока, разочарованный взгляд бегает по подушкам, да телевизору, а Кид бесполезно пытается укусить её сквозь тапки своей малюсенькой пастью.

— Не ну вот! Когда мы развелись, так ожерелье и не нашёл! Да какого я с ним на выпускном танцевала?! Можешь найти его, и мне сообщить?

— Как Вам сообщить? — женщина открыла сумку и вытащила оттуда максимально старенький и потрёпанный пейджер. Удивительно, что рабочий.

— Напишешь сюда, номер запишу, — парень достал блокнот из кармана.

Он послушно записывал нужный номер под диктовку, пока его бракованные мозги кипели. С одной стороны, мать хозяйки — семья, значит тоже хозяйка. С другой стороны, с ними не живёт, её имя ему неизвестно, значит — никто. И, записав необходимые цифры, он решил воспользоваться тактикой для разговора с незнакомцами — задавать нужные вопросы.

— Ваше имя? — женщина удивлённо и выпучила на него глаза. Её кривое лицо и тон, наполненный яростью, вывели бы из колеи любого:

— Чё?! Ты не в курсах?! Ах, ну более пяти дней уже, — она говорила резко, грубо, максимально низким тоном для женщины, — Игараси Чиэса.

— Почему Вы не живёте здесь?

— Мы с Гиндзо развелись двести лет назад! Я живу с другим, — гостья вальяжно разлеглась на диване в максимально развязной позе, словно она и вправду дома. Даже сменила громкость голоса на более приятную слуху, — Это допрос?

— Простите, ни Гиндзо–сама, ни Аоко–сама насчёт Вас ничего не сказали, — это вновь неприятно удивило женщину. И, кажется настолько, что она чуть не бросила оставленную на столе книгу, но кое–как удержала предмет в руках и встала. Теперь она нервно прогуливаясь вперёд и назад около дивана, погрузившись в самые расстроенные эмоции.

— Ясно… Со мной и Аоко не общается. Но, хотя бы, про Кенджи не забывает.

— Муж?

— Сын.

— Сколько ему лет?

— Семь, — Кайто чуть подзабыл следующий вопрос, потому отвлёкся на котёнка, что всё ещё бегал под диваном, и отправил его на кухню. Но Кид непослушно выбежал оттуда, продолжая шипеть на гостью.

— Почему Вы ищете то ожерелье?

— Оно моё. Этот забывчивый мне его так и не вернул.

— Как часто Вы здесь бываете? — Чиэса бросила на дворецкого настолько унизительный взгляд, что в его глазах мелькнуло беспокойство. А заставить его беспокоится — задача сложная.

— Почти никогда. В новостях увидела, вспомнила. Он из–за этого расследования вообще про меня забыл, то–то и послала его нахуй…

Её поза, эмоции и разочарование в голосе были не похожи ни на инспектора, ни на Аоко. Это была разочарованная в жизни грубиянка, которая обладает нездоровой тягой то ли к бывшему, то ли желанием что–то у него отжать для мести. То, как она резко вошла в дом, до сих пор сохранила ключ… Да, удивительно.

Но вдруг она снова чуть сменила лицо в приятную сторону, оставив свой хулиганский тон:

— Чё, Аоко на встречу с однокашниками идёт? — парень кивнул, — Слушай, сходи с ней, а? Я не хочу, чтобы она с кем–то там потанцевала и закончила, как я. А то так… выпускной, не выпускной… Одна хрень!