Дворецкий в Белом (СИ)

— Он снова… снова мне названивает, — едва шептала она. Люди проходили мимо них с недоумением, почему они ещё загораживают проход, потому Муку слегка приобнял девушку и повёл на выход. Они встали чуть поодаль от входа на горки под зелёным деревом. Слёзы девушки начали медленно стекать по её щекам, — На самом деле мне так это надоело, но… я слишком слаба…

— Шизука–сан! — Муку не осознанно заговорил громче, хотя совершенно не знал, что сказать, — Это…

— Муку–кун, скажи, — она попыталась вытереть слёзы рукой, но почему–то промахнулась, — ты когда–нибудь… общался с кем–то, кто явно тебя использует, но не мог прекратить это?

— Что… ты имеешь в виду? — едва выдохнул парень. Девушка замотала головой, будто слёзы упадут быстрее, если она так сделает.

— Мы… давно знали друг друга, я долго не соглашалась на отношения, но он меня уломал, — едва выдавила она, — Это были мои первые отношения, мне казалось, что всё хорошо, но… но…

— Успокойся.

Попытки Муку к сочувствию были жалкими. Он открыл руки, позволяя ей скрыть своё лицо в его груди, но у него не хватало сил даже на проглаживания по голове. Она дрожала, как раненый зверёк, а он смотрел на неё и видел себя в детстве, одного из воспитанников детского дома. Он дрожал совершенно так же, когда недруги выискивали его в коридорах, пока он прятался в металлическом шкафчике. Дрожь, страх, предчувствие боли — раньше они накрывали парня волной каждый новый раз, но он впервые видел, как Шизука испытывает похожие чувства.

Муку хотел бы быть сильным, чтобы хотя бы связать два слова поддержки вместе, но мог лишь перенимать её дрожь и выискивать в огромном парке что–то, чтобы её унять.

— Пожалуйста… поплачь, должно быть легче, — еле прошептал он, — А потом хочешь… сахарной ваты?

— Сахарной… ваты?

— Сахарной ваты.

— Хорошо, тогда… хочу сахарной ваты.

Она прижалась к нему ещё крепче, слёзы текли из её глаз ещё чаще, а Муку смотрел на неё и не мог перестать думать о тех её словах.

— Ты когда–нибудь… общался с кем–то, кто явно тебя использует, но не мог это прекратить?

«Общался, Шизука–сан», — Муку уронил свою голову на край макушки девушки: «И ещё общаюсь… Сам не знаю, почему».

***

— Извини, что расчувствовалась! — улыбнулась Шизука, закрывая зонтик. Муку замотал головой.

Дождь закончился в тот же миг, когда они добрались до её дома, на голубом небе даже проступила яркая радуга. Девушка указала на неё, парень развернулся и кивнул, мысленно считая цвета. Студентка ближе подобралась к нему и коснулась его руки.

— А? — спросил парень, когда её рука сжала его ладонь. На её лице скакала благодарность вперемешку со смущением.

— Муку–кун, спасибо. Ты правда замечательный, — её улыбка в этот день была особенной, — Я бы хотела такого парня, как ты.

И, прежде чем Муку успел покраснеть, девушка приподнялась на носочки и поцеловала его в щёку, совсем в нескольких сантиметрах от его губ. Короткий поцелуй, почти неуловимый, как касание шёлка, с намёком и надеждой, который девушка оставляет, прежде чем отпустить его руку, бросить «пока» и убежать. Хочется коснуться места поцелуя, но рука не поднимается, будто она окаменела.

Парень продолжает смотреть в яркую радугу. Раньше все его дни были ужасно серыми, а этот день хочется объявить лучшим днём в его жизни.

***

Шизука тихо вздыхала, пробираясь сквозь толпу в сторону любимого супермаркета. Она не надеялась, что встретит там Муку в десять часов вечера, но давно привыкла ходить именно туда, несмотря на близость к ночи и слабое освещение уличных фонарей. Вокруг её дома нормальное освещение ещё было, а, в промежутке между её улицей и супермаркетом, полных жилых домов, свет распространялся кружками под каждым фонарём.

Вот Шизука идёт по свету, затем скрывается в потемневшем промежутке и привыкает к ночи, пока мимо пролетают редкие машины. Снова фонарь, за ним ночная темнота, фонарь, тьма, звук двигателя.

Шизука смотрит на соседний дом: одни окошки горят, другие давно потухли, но есть одна квартира, где свет то горит, то погасает, будто ребёнок балуется с выключателем. Девушка удивлённо проводит взглядом по нему, пока не замечает, как окно надолго скрывается во тьме. «Успокоились?» — думает девушка и идёт дальше.

Она подходит к ещё одному фонарю и оглядывается на пешеходный переход неподалёку, пока сзади ревёт двигатель ещё одной машины. Девушка не обращает внимание на него, почему–то подумав, что автомобиль свернёт, доходит до зебры и делает первый шаг на пешеходную дорогу. Это единственный пешеходный переход, который ей нужно пересечь, потому она медленно начинает двигаться быстрее. Рёв машины внезапно становится слишком громким, будто водитель специально выворачивает автомобиль в сторону ночного пешехода и увеличивает скорость.

Шизука не успевает пробежать и половину зебры, когда фары оказываются прямо перед её лицом.

Удар.

Камеры в этом районе, к сожалению, до сих пор не работают.

***

— На этом занятие окончено, — Утияма хлопает папкой по столу после долгожданного звонка, — Все свободны.