Дворецкий в Белом (СИ)

— А если ваш больной стоял рядом и наблюдал за всем, прикрывая «брата»? Ты над ними свечку держал? — адвокат в точности повторила эти слова. Дворецкий не успел ей ответить:

— ТИШИНА!

Один резкий крик судьи, и зал замолкает. Ни переговоров зрителей, ни продолжения спора, ни пары слов от адвоката. Хотя Сагуру и не хотел замолкать — он давно испытывал ненависть к завучу и не мог упустить момент вылить её ему на голову. Как бы ни низко, как бы ни жестоко, но в парня сердце накопилось много черноты. Он не мог остановиться.

— Сагуру, спокойней. Отвечай на вопросы судьи, — голос Тайко успокоил. Её тон мелодичен, как трель соловья, а ещё она была настоящим профессионалом. Суд — место нервов. Каждый его участник должен уметь успокаиваться и успокаивать, — Иуоо–доно, пройдёмся по основным вопросам.

— Хорошо, — судья бросил последний взгляд на фотографии и отдал их коллегам, — Это единственные случаи сексуального насилия?

— По крайней мере, это те, о которых я знаю.

— Откуда у Вас эта папка?

— Я украл её специально. Меня планировали продать в Великобританию, потому я собирал доказательства преступлений, чтобы поговорить об этом с бабушкой. Осознаю, что это преступление, но выбора не было. Тут упомянуты факты о подделке документов, оговоры, взяточничество, описание нанесения телесных повреждений и другое. Часть из сказанного уже известна вам от инспектора Накамори.

— Действительно… Суд примет это во внимание, но это всё равно кража. Что ж, — как бы Иуоо этого не хотелось, он должен был выдавить следующую фразу даже через силу, — Подсудимые, вам есть, что сказать?

Директор окончательно понурил голову, а воспитатель глухо захныкал. Адвокат вновь подала им знак, но мужчин поглотило неизвестное чувство. Это не был стыд или вина, скорее обречение, осознание неизбежности. И лишь завуч смеялся, имея под собой прибыльный бизнес и зная все изъяны японской судебной системы.

— Ваша честь, нам нечего рассказывать, — минутная дерзкая ирония, а потом мужчина превращается в «невинного» ребёнка», — Мы ведь не нарушили ни один закон. Вы можете доказать, что мы кого–то изнасиловали? А может ограбили? Убили? Мы обычные работники обычной школы–академии. Не мошенники, не банда, не якудза. Что не так?

Зал повис в молчании, а потом взорвался. В криках невозможно было разобрать просьбы судьи прекратить балаган, возмущения Сагуру и переговоры женщины с пучком и парня, с которым пришла её дочь.

— Тишина! ТИШИНА! — пришлось сорваться на крик, и только потом молот сработал, но не прервал дискуссию на левом ряду. Она была тихой, плюс Иуоо, судя по всему, знал гостью и, видимо, в этом причина его безразличия к ней, — Статья о насилии?

— Доказательства? — усмехаясь, судья поднял папки высоко вверх.

— На руках. Адвокат, Вы?

— Абсолютно согласна с моим клиентом. А папка может быть фальсификацией.

— Сомневаюсь, что Сагуру–сан станет нам врать. А теперь, раз вам «нечего сказать», начнём опрос свидетелей. Приглашается свидетель со стороны подсудимого — Коидзуми Акако–сан.

Пожалуй, это единственный день в жизни Акако, когда на её дизайнерское платье никто не обратил внимания. Всех волновали её слова в качестве свидетельницы, а не вырез, заметный всем гостям.

Всё началось с технических вопросов о покупке, а после был задан более серьёзный вопрос:

— Сагуру–сан остался в сознании, но, может, вы что–то за ним замечали? — девушка замешкалась, потом посмотрела на дворецкого. Тот смотрел на неё так, будто говоря и «нет», и «да». В итоге, он взял себя в руки и кивнул.

— Из–за увиденного у него случились две панические атаки, но что до воспитания, — Сагуру вновь поднялся со стула. Они внимательно посмотрел на «хозяйку».

— Скажи, ладно уж, — модель прокашлялась и медленно произнесла:

— Если кто–то выглядит так, будто собирается его ударить, он плачет и не двигается.

Зал продолжал молчать. Акако ответила ещё на пару технических вопросов, дважды оскорбила адвоката, за что получила моральную оплеуху от судьи, и уступила место Даичи, который вышел вместе с двумя мужчинами. Это были главы двух семей, дворецких которых знал инспектор Накамори. Их задача — объяснить поведение парней.

Каждый из них был идентичен Кайто.

А потом, когда на глазах Аоко почти навернулись слёзы, вышел инспектор Накамори. Он не сказал ничего, кроме уже известного. Всё по сути, и никто с ним не спорил, пока доставучий завуч не подсказал адвокату, чем можно принизить полицейского.

— Легко говорить. А ведь вы купили у них дворецкого.

Толпа переглянулась и взорвалась ещё сильнее, чем раньше. Покупка Кайто в новостях упоминалась вскользь, да и не во всех, потому это считали слухом. Сейчас же весь гнев зрителей свалился на плечи блюстителя закона. Опозоренный инспектор сжал кулаки, чтобы сдержаться от комментариев, и постарался спокойно ответить, хотя сказанное его никак не оправдывало:

— Да, признаю. У меня не хватало доказательств, и я принял самое рискованное решение.

Толпа вновь замолкла, как и судья.

— Спорно, — Иуоо нашёлся первым, — Мы ещё не решили, будут ли наказаны владельцы дворецких.