Дворецкий. Возрождение

В этот момент Кейл оказался в шаге от того, чтобы открыться ему. Видя, как хозяин отказывался прогибаться под тяжестью проблем — непутёвые сыновья, равнодушная жена и непрекращающиеся заговоры завистников — дворецкий еле нашёл в себе силы преодолеть восхищение. «Какие могут быть тайны от человека, который полностью доверяет ему»?

Ещё немного и он с лёгкостью сможет открыть хозяину своё прошлое. Это было так просто…

«Нет!» пронеслось в голове у Кейла. «Даже такой человек как Тамалон не простит моего обмана».

Усилием воли он отогнал желание открыть правду, и вместо этого сказал:

— Да, господин. Простите мне мою наглость, но у моего кузена появились кое-какие незначительные трудности. Не могли бы вы мне предоставить на два дня отпуск, старый экипаж и здание на улице Люрвин?

Услышав это, Тамалон подался вперёд. Пристальный взгляд и выгнувшиеся густые брови выдавали его мысли.

— Судя по всему, этот вопрос весьма важен для тебя, Эревис. И, может быть, я сам смог бы тебе помочь.

— Нет, господин, — быстро ответил Кейл, хотя и был благодарен Тамалону за предложение. — Я должен пойти один. Я не могу рисковать репутацией семьи Ускевренов, имея дело с моим неблагонадёжным кузеном. Это дело должно касаться только меня и его.

— Хм.

Кейл заметил понимание во взгляде Тамалона и осознал, что Филин догадывается о лжи. И всё же господин уважал его личную жизнь и не стал больше расспрашивать. За это Кейл стал уважать его ещё больше.

— Ладно, Эревис. Экипаж твой, впрочем, как и дом.

— Спасибо, господин, — сказал Кейл, вставая из кресла. — Лорд Ускеврен, я не знаю, чем это всё закончится, но…

— Эревис, — оборвал его Тамалон. Во взгляде лорда отразилось беспокойство: — Почему ты отказываешься от моей помощи? Я же вижу, как ты взволнован. Ты, как никто другой, должен понимать, что мне можно доверять, как многие годы я полностью доверял тебе. И после всего ты не расскажешь мне, что случилось?

Кейл подавился привкусом собственной лжи. Он опустил голову, пытаясь скрыть наполнившие глаза слёзы. «Я полностью доверял тебе». Но он сам себе не доверял.

Тамалон вздохнул и кивнул, нарушив неприятно долгое молчание.

— Я понимаю, у всех нас есть свои секреты. Береги себя, Эревис.

— Конечно, господин, — едва выдавил из себя Кейл и спешно покинул библиотеку.

Сломленный чувством вины, он добрёл до своей комнаты, разжёг свечу и поставил её на стол. Кейл рухнул в кресло, в котором он обычно предавался чтению, и обхватил голову руками. Он долго сидел, вдыхая запах собственного обмана. «Забросить к Ускевренам осведомителя было моей идеей. Именно по моей инициативе предыдущий дворецкий погиб во время уличного ограбления. Я сам сделал всё это. Это было прежде, чем я узнал их», оправдывал себя Кейл, «прежде чем я сам изменился»…

Лёгкое постукивание о дверной косяк достигло слуха дворецкого. Он сам оставил входную дверь открытой.

От сотканной в слабом свечении красоты Тазиены у него перехватило дыхание. Обтягивающие кожаные штаны и облегающая шнурованная безрукавка являли взору плавные изгибы её тела. Её чёрные волосы были коротко острижены в соответствии с кормирской модой, акцентируя внимание на гладкой коже лица и блестевших зелёных глазах. Вид у девушки был одновременно и наивным, и хладнокровным. Эта красота — напоминавшая совершенную невинность — словно магнитом притягивала к ней Кейла.

— Я услышала, как ты входил, — произнесла она с игривой улыбкой на лице. — И увидела, что твоя дверь осталась открытой…

Когда девушка увидела его лицо, её улыбка сменилась выражением взволнованного беспокойства.

— Что случилось, Эревис?

Тазиена быстро пересекла комнату и уселась на подлокотнике его кресла. Её нежное прикосновение к плечу заставило трепетать сердце Кейла. Её запах, смесь лаванды и розового масла, опьянял его.

«Она не для тебя, глупец», мысленно отчитал сам себя Кейл. «Она на десять лет младше, да к тому же дочь твоего господина. Вот и станет ли она иметь дело с таким проходимцем и лжецом как ты?»

Его внутренний протест растаял от тепла, испускаемого её телом.

— Эревис, что с тобой? Что произошло?

Вернув самообладание, Кейл посмотрел ей в глаза:

— Разве тебе не пора? — при этом на его лице появилось выражение заботы.

Она одарила дворецкого таким взглядом, что увидь его её мать, она была бы горда за девушку.

— Не надо менять тему, Эревис Кейл. Я спросила тебя, что случилось.

Несмотря на строгий тон, её нежные глаза были полны беспокойства. Кейл сник.