Дворянин

В настоящий момент Даниил в среде будущих декабристов являлся этаким ходячим символом того, чего может достигнуть бывший крепостной с помощью просвещения. Мол, видите — просветили представителя подлого сословия, и он уже владелец заводов, газет, пароходов… и никто даже не догадывался, что дело совсем не в просвещении. Впрочем, в эти времена просвещение всем казалось неким универсальным способом решения всех проблем. Ну как «демократия» и «рыночная экономика» в девяностые. Мол, достаточно всё это разрешить — и все проблемы решатся сами собой. Однако, бывший майор прекрасно помнил подобные упования на «невидимую руку рынка», а также к чему они в конце концов привели — резкое обнищание людей, развал промышленности, образования, медицины, засилье иностранных товаров, продуктов и концернов, беззастенчиво подгребающих под себя все самые лакомые куски российских недр и самые перспективные сектора внутреннего рынка… Так вот, пока он был, так сказать, «живым примером» — ему можно было чувствовать себя относительно спокойно, но стоит ему начать говорить что-то совсем уж сильно против — как все тут же забудут и освобождение его поместных крестьян, и создание им железнодорожного училища, и построенные железные дороги, зато немедленно припомнят близость к Николаю с Михаилом и, вполне возможно, объявят предателем и агентом абсолютизма… А с другой стороны — бежать к Николаю и «стучать» тоже было нельзя. Потому как это не-честно! То есть не соответствует понятиям чести. И потому подобный поступок практически неизбежно уничтожит его репутацию. Да и не факт, что Николай ему поверит. Ну о чём бывший майор может ему рассказать? О том, что в Санкт-Петербурге есть круг людей, обсуждающих будущее России? Так это ни разу, не преступление. О том, что здесь веют республиканские идеи? Так они веют не только по России, но и по всей Европе. И особенно сильно после французской революции тысяча семьсот восемьдесят девятого года. Настолько уж сильно она взбаламутился континент… О том, что обсуждается идея вооружённого восстания? Ну так она только обсуждается, а никаких реальных телодвижений в эту сторону пока не идёт. Ну вот совсем. То есть пока это идея как идея. Даже сами декабристы ещё не представляют, когда они будут выходить на Сенатскую площадь. Потому как лето ещё — и Александр I пока вполне себе жив и здоров… Так что максимум что за подобное может грозить — это высылка из столицы в своё поместье… Нет, вероятно, за это можно как-то уцепиться — но тогда придётся засветиться по полной. То есть дать показания и выступить в суде. Ну, или, поучаствовать в каком-нибудь публичном расследовании, если его решат открыть. И чем это для него кончится? Да тем, что ему после этого никто руки не подаст. Вследствие чего на любых его проектах можно будет поставить крест. Потому что из любого проекта, в котором он будет присутствовать даже хотя бы номинально, остальные инвесторы будут разбегаться как тараканы из-под тапка. Просто потому, что категорически не захотят, чтобы их фамилии упоминались вместе.

Так что резко рвать с будущими декабристами он не решился. И потому пришёл на четвёртые «посиделки». На которых сейчас и скучал.

— Ну как тебе?- подскочил к нему Сашка Пушкин. Его глаза сверкали от восторга. Ему очень нравилось всё, что происходило на этих вечерах. А у Даньки засосало под ложечкой. Вот и ещё один момент который он испортил… В прошлой истории «солнце русской поэзии» не вляпался в восстание декабристов потому что во время оного торчал где-то за пределами столицы — то ли в Болдино, то ли в Михайловском… где точно бывший майор не помнил. И потому восстание пролетело мимо него. Зато сейчас он точно вляпается! И виноват в этом именно Данька. Потому что именно из-за него судьба Пушкина изменилась настолько, что он сейчас находился здесь, среди тех, кто в декабре этого года выйдет на Сенатскую площадь…

— Скучно,- хмыкнул он, попытавшись показаться равнодушным.

— Скучно?- Саша аж взвился, полоснув по нему горячим взглядом и перейдя на холодное «вы».- Вот от кого-кого, а от вас, Даниил, я ничего подобного не ожидал. Вы же — лучший пример, как может расцвести страна, ежели мы сможем изменить эти косные и устаревшие…

— Ну мне же ведь эти косные и устаревшие не помешали стать этим примером,- саркастически усмехнулся Данька,- так что может и не надо их менять. Работает же! А один из главных принципов, которые я исповедую как инженер звучит так: «Работает — не трогай, ибо попытка улучшения может всё обрушить!» И новые — правильные и прогрессивные законы могут привести к тому, что запылают города и сёла, а страна захлебнётся в крови. Стишок хочешь?

— Ч-что?- брови Пушкина изумлённо взлетели вверх. После столь злой речи пообещать «стишок»?