Дворянин великого князя

Откуда-то слева донесся одинокий удар монастырского колокола, позади в лесу несколько раз ухнул филин, с правой стороны изредка долетал приглушенный лай собак..

Медведев смотрел на разрушенный дом, и вдруг простая и сладкая утешительная мысль пришла ему в голову: конечно же, он ошибся, просто сбился с пути, и это вовсе не Березки; а его дом чуть подальше, — там горит печь, там светло и уютно, там с нетерпением ждут нового хозяина „люди тяглые, данники и слободичи, что на воле сидят“…

И тут он вспомнил испуганного мужичка.

„Березки легко узнаешь по конскому хвосту…“

Медведев развернулся. Над лесом показалась луна. Длинные волосы серого лошадиного хвоста свисали из-под конька ворот, чуть шевелясь от легкого движения теплого ночного воздуха.

Да-а, дом за зиму изрядно отсырел...

С левой стороны, откуда недавно донесся удар колокола, послышался неясный шум.

Медведев прислушался. Глухой топот копыт, свист и выкрики быстро приближались. Василий неторопливо огляделся, подъехал к покосившемуся обломку частокола и, укрывшись в его тени, стал спокойно ждать.

Шум все усиливался, и вскоре вдали на дороге, с той стороны, откуда он приехал, появилось темное пятно. Оно на глазах росло и неслось прямо сюда. Конный отряд примерно из двадцати хорошо вооруженных всадников с гиканьем, свистом и руганью промчался мимо Василия и растаял в тени леса.

Когда шум затих, Медведев выехал из своего укрытия, спешился, подвел Малыша к колодцу и, убедившись, что вода пригодна для питья, напоил его, проверив сначала, достаточно ли конь остыл после дороги. Только после этого напился сам..

Что же это значит? Дом разрушен и, судя по всему, сгорел еще осенью, но колодец чист, журавель прочен, берестяное ведро, хоть и протекает, сделано недавно, а тропинка хорошо утоптана… Интересно…

В стоящем неподалеку от дома и почти уцелевшем строении, которое когда-то служило баней, Медведев обнаружил в углу груду прошлогоднего сена и нашел, что оно годится на ужин Малышу. Вытащив бутыль Микиса, он тщательно обтер коня пучком сена, смоченным тем самым греческим вином, за которым великий князь нарочно посылает купцов в Византию, а сам, взяв бутыль и прихватив из сумки краюху хлеба и луковицу, отправился к дому.

В правой части развалин обнаружилось нечто вроде комнаты с почти целым потолком, если не считать всего лишь одной дыры, да и та была сбоку, возле стены. Посреди стояла полуобгоревшая широкая скамья, а прямо под дырой в потолке, сквозь которую виднелось звездное небо, — огромная дубовая кровать. Медведев встал на нее и, подтянувшись на руках, забрался сквозь дыру на чердак. Там было пусто, а проломленная в нескольких местах кровля едва держалась. Он выглянул наружу и осмотрелся. В той стороне, откуда доносился лай собак и — куда направился недавно промчавшийся по дороге отряд, полыхало большое зарево. Порывы легкого ветерка доносили запах гари, звон оружия, шум и выкрики.

Василий спустился обратно в комнату и приступил к ужину.

Народец здесь, должно быть, помельче, — если бы в Диком поле кто-нибудь вздумал навестить соседей с таким неприличным шумом, обратно наверняка бы никто живым не вернулся. Там подкрадываются бесшумно, нападают внезапно, убивают безмолвно, грабят быстро — всегда трезвые и на голодный желудок, и лишь возвратившись и выставив надежную охрану, могут позволить себе веселое застолье, разгул и шумный дележ добычи.

Медведев поужинал неторопливо и с аппетитом, запил хлеб и луковицу несколькими глотками знаменитого греческого вина и уже приготовил себе постель из охапки сена, когда шум и крики стали вновь приближаться.

Едут обратно. Глянуть, что ли…

Он вышел во двор своего дома и встал у ворот за вереей, невидимый с дороги.

Отряд возвращался, сильно растянувшись и поредев наполовину; несколько окровавленных, израненных людей едва держались в седлах, какой-то бородач вез длинный белый сверток, похожий на закутанное женское тело, а когда все уже, казалось, проехали, последний всадник вернулся и громко заорал:

— Степан! Ты где?

Что-то знакомое почудилось Медведеву в его голосе. Он присмотрелся внимательней.