Дворянин

– Борис, это просто невозможно! – возмущенно произнес Проскурин, буквально ворвавшийся в мастерскую.

Измайлов отвел резец от детали, остановил станок и поднял на лоб защитные очки. Конечно, сложно лишиться зрения, если при тебе все время находится «Аптечка», способная по горячим следам восстанавливать даже конечности. Но не станешь же использовать ее по пустякам? А получить окалину или стружку в глаз все же приятного мало.

Вот он и озаботился новым «изобретением», благо солнцезащитные очки известны уже давно. А тут всего-то добавил кожаные шторки, прилегающие к лицу, и вместо затемненных стекол вставил обычные. Правда, из опасения получить в глаз окалину решил использовать триплекс. Без какой-либо задней мысли. Борис вообще считал, что все это уже существует, но купить проблематично ввиду малого спроса. Тем более что клей и целлулоид можно было получить в их лаборатории. Объемы-то более чем скромные. И каково же было его удивление, когда на выходе получились два изобретения с соответствующими бонусами.

– Что случилось, Павел Александрович? – наконец обернувшись к профессору, поинтересовался Борис.

– Молодой человек, вы понимаете, что глупо забивать гвозди микроскопом?

– Разумеется, я это понимаю.

– Так отчего же тогда Григорий занимается черт знает чем. Новейшие высокоточные станки, пусть не одаренный, но несомненно талантливый, отмеченный Эфиром и подающий надежды артефактор. И тут вдруг сначала какие-то взрыватели к минам, теперь еще вот редуктор для дыхательного аппарата. – Возмущению профессора не было предела.

– Я прошу прощения, Павел Александрович, но ерундой он маялся, когда связался с бомбистами, а потом служил обычным палубным матросом на торговом судне. Здесь же он занят полезным делом. Да, это не артефакты, но тем не менее их важность не менее значима.

– И какова же ваша конечная цель?

– Увы, никаких высоких идеалов. Я всего лишь хочу устроиться в этом мире с максимальным комфортом и хотя бы относительной независимостью, а также помочь в этом окружающим меня людям.

– Сделать это проще, чем вы думаете. Отправляйтесь в Соединенные Архипелаги Америки. Там свобода декларируется на каждом шагу.

– Декларировать можно все что угодно. Если сотню раз сказать «сахар», от этого во рту слаще не станет. Не суть. Если судить по тому, что занятие наших кандидатов вас не раздражает, а одаренный художник, стоящий у токарного станка, не вызывает негодования, я так понимаю, что вам просто необходима помощь Григория. Хотя и в толк не возьму, в чем причина. Снимки артефакта вы сделали. Примерное строение механизма вам известно. Сейчас идет стадия проектирования, и станки без надобности. Опыт и знания Григория не идут ни в какое сравнение с вашими энциклопедическими познаниями. Так в чем причина, Павел Александрович?

– Н-да, – забросив руки за спину и качнувшись с носков на пятки, многозначительно произнес профессор.

– Что не так? – недоумевающе развел руками Измайлов.

– Меня все не отпускает ощущение, что я разговариваю не с молодым человеком, еще не вступившим в пору совершеннолетия, а со взрослым и умудренным мужчиной. Хотя зачастую вы и ведете себя, как шкодливый мальчишка.

Измайлов рослый, плечистый, выглядит старше своего возраста, но тем не менее подросток. Это факт.

– Ну, вот такой я загадочный, – пожал плечами Борис. – Так что там с Травкиным?

– Видите ли, молодой человек… Григорий, конечно, пока только в самом начале пути, и его багаж знаний не идет ни в какое сравнение с моим. Но у него нет и тех шор, что имеются у меня. «Отмечен Эфиром» – это всего лишь выражение, граничащее с той же религией с ее божественной Сутью. На деле Эфир тут ни при чем, и, кстати, в вашем случае – тоже. Он не наделяет вас ничем, а всего лишь констатирует вашу одаренность.

– Ну, это ваш взгляд. Имеет право быть. А Григорий-то вам сейчас зачем?

– Он обладает невероятной интуицией. Я скажу больше. Именно благодаря его подсказкам нам удалось управиться в столь сжатые сроки при разгадке устройства механизма вашего модификатора. И это он сумел получить не точную копию, а создать двойной артефакт, которым вы сейчас пользуетесь. Всего лишь второе изделие, вышедшее из-под его руки, и такой успех!

Успех – это еще мягко сказано. Травкин и Проскурин сумели не просто воссоздать имеющийся механизм, а внести в него усовершенствования, о чем их и оповестил Эфир. И судя по тому, что ученик получил награду, вдвое превосходящую таковую у учителя, его вклад был существенней. Хотя, конечно, на оригинальность они претендовать не могли. Но, впрочем, и их никто не мог обвинить в воровстве, о чем недвусмысленно свидетельствовала реакция Системы.

– Хотите сказать, что не управились бы без него? – с явным недоверием поинтересовался Борис.

– Ну что вы. Конечно, управился бы. Только это заняло бы больше времени. Быть может, я до сих пор бился бы над этим вопросом.

– А сейчас вы уперлись во что-то совершенно непонятное, и это вас раздражает.

– Увы. Я не всеведущ.

– Но ведь у вас также должна быть развита интуиция. Иначе и быть не может.