Дворянская дочь

Государь, как обычно, был в мундире полковника. Он сильно изменился: лицо его приобрело болезненный оттенок, спокойное и мягкое выражение исчезло.

Александра, в шляпе, украшенной цветами, и с черной лентой вокруг шеи, сидела в кресле на колесиках. Наверное, у нее болит сердце, и сводит ноги, подумала я. Она выглядела несколько постаревшей, более солидной, но в то же время менее чопорной и неприступной. Ее руки, как обычно, были заняты рукоделием. Время от времени она смотрела в сторону своего супруга, который отставлял лопату и ободряюще улыбался ей.

Они оба, казалось, не замечали охранников, следивших за каждым их шагом с опущенными винтовками. Я же не могла смотреть на это спокойно. С замирающим сердцем я подошла к воротам.

— Посмотри на тетю, что там сидит, — говорила женщина маленькой девочке, держа ее за руку. — Говорят, она посылала отравленные сладости детям, отказавшимся от благословления Распутина. А ее дочки, такие приличные на вид, но что они делали с Распутиным… Об этом такое рассказывают…

— Вы, конечно, думаете, что это подходящие сказки для вашей малютки, любезная, — сказала я. — А вы, почтенные граждане, — обратилась я к остальным зевакам, — вам что, больше делать нечего, кроме как рты разевать?

Один мальчишка тут же закрыл свой рот.

— Теперь ступайте, все расходитесь! Федор, проследи, чтобы здесь не толпились, пока я не вернусь.

Дрожащей рукой я протянула пропуск стоявшему в воротах сержанту. Увидев у него на груди Георгиевский крест пятой степени, я сказала:

— Эти штатские все такие бездельники. Удивляюсь, почему вы не покончите с этим безобразием.

— А что я могу поделать? Их ведь не разгонишь, — ответил он, отпирая ворота.

Великие княжны оставили свою работу и окружили меня.

Государь отложил лопату. Быстро преодолев предписанную этикетом дистанцию в три шага, он взял меня за руки, предупреждая мой почтительный реверанс, и поцеловал в обе щеки.

— Тата, дорогая, как я рад тебя видеть, — приветствовал он меня по-английски. — Девочки все время ждали, когда же ты приедешь.

— Я все это время ждала разрешения, государь.

— Ах да, разумеется. — На лице государя отчетливее проступило то новое выражение, которому я не находила точного определения. Он бросил взгляд за ограду, у которой виднелась лишь одна богатырская фигура Федора. — Зачем же ты подняла шум у ворот? — мягко спросил он.

Я покраснела.

— Простите, государь. Но эти люди…

— Они нас не беспокоят, и ты совершенно напрасно волнуешься.

Затем в сопровождении дочерей, о чем-то говоривших мне наперебой, он подвел меня к Александре.

— Вот видишь, Аликс, я говорил тебе, что Тата обязательно приедет, как только сможет.

— Это очень мило с твоей стороны, Тата, — проговорила Александра в своей обычной суховатой манере, в то время как я склонилась перед ней в реверансе. — В последнее время нас почти никто не навещает.

Я передала поклон от бабушки и отца, объяснив, что он не может в настоящий момент лично засвидетельствовать свое почтение.

— Да, мы слышали, что князь Силомирский находится под домашним арестом, — сказала Александра, — я надеюсь, что ему не так тяжело, как нашему милому Фредериксу. С несчастным стариком ужасно обращаются даже в лазарете. — О своей любимице она не упоминала. Значит, подумала я, к Ане Вырубовой Александра и в самом деле охладела, по крайней мере в настоящий момент.

Я сказала государыне, что попрошу бабушку поговорить с князем Львовым о графе Фредериксе, бывшем министре двора, который когда-то был мишенью детских проказ великих княжен.

Александра задала мне еще несколько вопросов о наших общих петербургских знакомых и затем проговорила в своей старой шутливой манере:

— Но ты же приехала не затем, чтобы сидеть возле старой больной дамы, Тата!

Сразу же раздались протестующие возгласы дочерей и государя, а я воскликнула:

— Ах, ну что вы, Ваше Величество!

— Да, я старая больная женщина, — государыня улыбнулась. — И я знаю, что вам с Татьяной не терпится посекретничать друг с другом. Не забудьте поприветствовать маленького, кстати, что-то его нигде не видно… Ну да он теперь далеко уйти не может. A quelque chose malheur est bon — нет худа без добра. По крайней мере, теперь за нашим сыном — следят как полагается. — Она бросила взгляд в сторону охранников, которых до сих пор, казалось, не замечала.

Несмотря на этот кажущийся безмятежным тон, Александре не удавалось скрыть своей горечи. Я чувствовала, что из всей семьи больше всех настоящее положение уязвляет гордую императрицу.

— Погуляйте вдвоем, — сказал государь нам с Татьяной Николаевной. — А мне в помощь нужны сильные руки, чтобы закончить последнюю грядку. — Он посмотрел на двух младших дочерей.

— Папа, я думаю, у меня руки сильнее, — застенчиво улыбнулась Мария.

Ольга Николаевна передала ей лопату и медленно покатила кресло с матерью по аллее. Когда-то самая непокорная из четырех сестер, теперь она, казалось, более всех смирилась с судьбой.

Анастасия, видя, что Мария начала копать, схватила лопату.